Бездонные пещеры

Форсит Кейт

– До чего же громадный! – воскликнула она.

Громадное-ух дупло-ух! – сказала Буба, откинув назад головку с круглыми от изумления глазами.

Айен печально улыбнулся.

– Да, и б-большая его часть никем не занята. Когда мы одержим победу, нужно б-будет снова наполнить его жизнью. Ты знаешь, что наши б-библиотеки самые лучшие во всей стране? Может быть, ты захочешь некоторое время пожить и позаниматься здесь.

– С удовольствием, – застенчиво ответила Изабо.

Айен помог Мегэн и близнецам выйти

из лодки. Бронвин выбралась на пристань вслед за Доннканом, который вылетел из баркаса, как только он коснулся земли, и теперь весело пререкался с Нилом.

– Пойдем, я покажу тебе мои комнаты, Бронвин, – сказал Нил. – У меня есть такая деревянная лошадка, какой ты никогда еще в жизни не видела.

– Нет, у меня больше! – немедленно закричал Доннкан, тут же ощетиниваясь.

– Нет, не больше!

– Нет, больше!

– Хватит, мальчики! – решительно пресекла их перебранку Изабо. – Доннкан, ты здесь в гостях у Кукушонка, поэтому, пожалуйста, веди себя прилично.

– Но это нечестно! – возмутился Доннкан. – Когда Кукушонок был в Лукерсирее, ты говорила, что я должен прилично себя вести, потому что он был моим гостем. Когда мне не нужно будет вести себя прилично?

– Никогда, – сказал Лахлан, выйдя из дворца и грустно улыбнувшись Изабо. – Ты ведь Мак-Кьюинн, Доннкан, и наследник престола. Ты должен вести себя прилично всегда.

– Это нечестно, – надулся Доннкан, шагая за Нилом, который гордо повел Бронвин по лестнице во дворец.

– Нам нужно подыскать ребятишкам новую няню, – извиняющимся тоном сказал Лахлан Изабо. – Ты только и делаешь, что приглядываешь за ними.

– Ничего страшного, – смущенно сказала Изабо. – Это мне в радость, и потом…

– Ты теперь колдунья, – сказал Лахлан. – Не можешь же ты тратить все свое время на то, чтобы бегать за оравой ребятишек.

– Это мне в радость, – застенчиво повторила Изабо, взяв Ольвинну за руку и помогая ей подняться по лестнице. – Ты же знаешь, что я очень их люблю.

– Да, знаю, – мягко сказал Лахлан, взяв за руку Оуэна и поднимаясь по лестнице рядом с ней, задевая ее ноги своими черными крыльями. Малыш тоже принялся взмахивать крылышками, так что не шел по лестнице, а скорее перепрыгивал со ступеньки на ступеньку. Он был еще слишком маленьким, чтобы полностью разобраться, как пользоваться крыльями, но тем не менее с их помощью научился вполне успешно добираться до вещей, которые, по мнению взрослых, ему трогать совсем не стоило.

Изабо обнаружила, что ей трудно смотреть на Лахлана или сказать что-нибудь такое, что прозвучало бы естественно, поэтому не стала говорить ничего, сосредоточившись на Ольвинне, которая все еще путалась в собственных ногах.

Через миг Лахлан сказал:

– К тому же, не думаю, что Мегэн будет мне благодарна, если я позволю тебе проводить все свое время, приглядывая за детьми. Я знаю, она очень радовалась, что в этом путешествии ты будешь рядом с ней. Она говорит, что твое обучение и так было слишком уж несистематическим.

– Да

уж, это верно! – засмеялась Изабо. – Сначала я была на Хребте Мира, потом гонялась за твоим сыном по всему Мьюир-Финну, так что сама удивляюсь, как мне вообще удалось получить мои кольца.

– Я знаю и сожалею об этом, – неуклюже сказал Лахлан.

Изабо окинула его скептическим взглядом.

– Сожалеешь о чем? Что мои занятия были нерегулярными? Так это не твоя вина, хотя, разумеется, я с радостью свалю ее на тебя, если тебе так хочется!

Лахлан вспыхнул, сердито открыв рот, потом закрыл его, бросив на нее недовольный взгляд.

– Ну вот, я пытаюсь быть с тобой милым, а ты только и знаешь, как подначивать меня!

– Ох, прошу прощения, – мило улыбнулась Изабо. – Просто я не привыкла к твоим попыткам быть милым.

Лахлан стремительно обернулся, чуть взмахнув крыльями. Румянец на его щеках стал темнее.

– Изабо!

– Что?

Он сердито смотрел на нее некоторое время, потом принужденно рассмеялся.

– Да, это действительно так, и об этом я тоже сожалею. Я буду стараться лучше.

– Должно быть, это очень трудно, – сочувственно заметила Изабо. Он подозрительно посмотрел на нее, и она ухмыльнулась, сказав:

– Ну, я хочу сказать, быть милым. Это так тебе не свойственно.

Пока он разрывался между гневом и смехом, она уже убежала в холл, таща за собой Ольвинну и Оуэна. Буба летела за ней. Добежав до середины лестницы, она развернулась и крикнула:

– И, разумеется, я совершенно не такой человек, с которым легко быть милым.

Он не удержался от смеха, и она улыбнулась ему, прежде чем снова заняться близнецами.

На площадке наверху ее ждала Эльфрида.

– Я решила отвести тебе комнату поближе к ребятишкам, Изабо, они ведь захотят, чтобы ты была рядом.

– Спасибо, это очень предусмотрительно, – ответила Изабо, с огромным интересом оглядываясь по сторонам. Убранство дворца было очень богатым – ковры и гобелены превосходной работы, множество очень больших картин в роскошных рамах, чаши и вазы из тончайшего фарфора. Гербы в виде цветущего чертополоха были повсюду – вырезанные на дверях, выложенные на мозаичном полу, вышитые на бархатных подушках и на груди у каждого из сотен вышколенных слуг, бесшумно сновавших по коридорам. Они были даже расположены через равные промежутки на позолоченной балюстраде парадной лестницы.

– До чего же здорово снова оказаться дома, – сказала Эльфрида. – Странно, хотя я всю жизнь прожила в Тирсолере, а теперь еще и стала его банприоннса, я все еще думаю о Эрране как о доме. – Она застенчиво улыбнулась Изабо. – Думаю, что это первое место, где я была счастлива.

– Ты ведь выросла в Черной Башне, да? – спросила Изабо. – Да уж, думаю, это было не слишком счастливое место.

– Да, совсем не счастливое. Счастье не входило в число устремлений тирсолерцев. Меня били по рукам, если видели улыбающейся, и я даже боюсь думать, какое наказание меня ожидало бы за смех.