Бездушный

Тимофеев Владимир

Впрочем, пилюлю я всё-таки подсластил:

— Тем не менее, это не означает, что любые приказы надо исполнять слепо, не думая...

Продолжения не последовало, и Лика, понятное дело, тут же купилась на это:

— И что же нам делать, если приказ дурацкий?

— Зависит от обстоятельств, — пожал я плечами. — Главное, не забывать включать голову. Если приказ действительно выглядит дурковатым, а срочности нет, то можно, к примеру, отправить к начальству гонца уточнить суть команды. А можно и просто не торопиться его выполнять и подождать до следующего приказа: а вдруг он отменит неправильный предыдущий? Если же начальство на месте и командует непосредственно и напрямую, а у тебя возникли сомнения, то чего точно нельзя,

так это возмущаться в открытую. По опыту да и по жизни, у всякого несогласного всегда есть возможность обратиться к начальнику, так сказать, тет-а-тет и прояснить непонятки. Но повторяю! — возвысил я голос. — Ответственность за невыполнение или переиначивание приказа командования будет всегда лежать на подчинённом. И хорошо, если его действие или бездействие ни на чём особо не отразится, а если и отразится, то только на нём самом. Гораздо хуже, когда ситуация такова, что решение надо принимать быстро, сомнения недопустимы и неуместны, а неправильный выбор может привести к катастрофе. И вот тогда извини, за всё, что ты сделаешь, придётся отвечать головой. Причём, не только своей, а возможно, что и всей армии, или даже страны, а может, и целого мира.

С пафосом в конце своей речи я, каюсь, немного переборщил, но в целом, мне кажется, получилось внушительно. Лика, по крайней мере, спорить по этому поводу не захотела. Закусила губу, бросила быстрый взгляд на «охотника» и нехотя проворчала:

— Ладно уж. Перетерплю как-нибудь этого солдафона...

В итоге, Тура таки назначили комендантом. Он стал отвечать за общую подготовку города к обороне. Имеющихся в Пустограде стражников для этого дела, ясен пень, не хватало. Хочешь не хочешь, требовалось набирать ополчение.

Лике досталась задача обучить новобранцев стрельбе из лука и прочих... «метательных» принадлежностей.

Рейна взялась натаскать копейщиков, мечников и тех, кто хотя бы какое-то время сможет удерживать строй и отбивать чужие атаки на стенах, на улицах или в воротах-проломах.

К слову, за результат тренировок я не беспокоился. Пусть даже многие думают, что учить мужиков, как правильно драться, способны только мужчины, а женщин-наставников ученики будут воспринимать в лучшем случае снисходительно, к Лике и Рей, на мой взгляд, это совершенно не относилось. Во-первых, бойцы они, как я успел убедиться, были великолепные (и уже многие вгороде знали об этом не понаслышке), а что до учительства, так тут, как мне кажется, наоборот, их подопечных соревновательный принцип будет только подстёгивать. Ведь ни одному нормальному мужику не захочется выглядеть в боевых навыках хуже каких-то девиц, пусть даже весьма симпатичных...

Аршафу наставнические должности не предлагали. Обязанности ему накидали строго по профилю: разведка, тайные операции, связь с криминалом (как нашим, так и в рядах противника), выявление настроений в войсках, работа с личным составом... Судя по кругу задач, из него получился эдакий смершевец-диверсант. Насколько хороший, покажет время, а пока я дал ему своего рода карт-бланш: делай что хочешь, но результат обеспечь. «Вор» (или «судья» — я так и не определился, кем его больше считать) против такого подхода не возражал.

Получив вводные, соратники двинулись в город выполнять намеченное на совещании.

Я же, потратив пару минут на составления списка «личных» потребностей, вызвал самого расторопного из слуг, назначил его временным ординарцем и оправил с письмом к Балию.

Часть из того, что нужно, притащили уже через двадцать минут, после чего мне на несколько долгих часов пришлось попросту вывалиться из реальности, превратившись в увлёкшегося любимым делом портного.

Отлично выделанный «отрез» мягкой, но достаточно прочной кожи я кроил на полу — портить ради этого стол было откровенно жалко, да и не подходил он для кройки, ни по размеру, ни по фактуре поверхности. Остро

заточенный нож, «позаимствованный» в своё время у одного из убитых гвардейцев, резал достаточно ровно, хотя и не без проблем. На вырезку девяти образцов у меня ушло часа полтора. В брак угодили три. Их я, немного подумав, решил пустить на «детали и фурнитуру».

Покончив с раскройкой, приступил к главному: разложил на полу свою охотничью куртку, взял в руки рунный «склеиватель», мысленно выдохнул и активировал волшебный девайс.

Кожу, как оказалось, он приклеивал и отклеивал почти идеально, без остаточных «швов». Другое дело, что у самого мастера работа поначалу не слишком-то клеилась. Опыт — дело такое, не приобретёшь, пока не попробуешь.

Первый карман (боковой-накладной-правый-наружный) я «отрывал» трижды и лишь на четвёртый раз удалось присобачить его так как надо: без складок, заломов и «чтоб не тянуло». Со вторым (левым) возился поменьше — пристроил в нужное место уже со второй попытки. А остальные четыре (два внутренних и два наружных нагрудных) прошли вообще на ура.

Дальше занялся пуговицами и клапанами. Первые в этом мире уже изобрели, хотя и достаточно примитивные, со вторыми (из-за отсутствия в местной культуре карманов) имелись проблемы.

Проблемы я успешно решил, использовав в качестве материала три забракованные ранее заготовки. Получилось, в общем и целом неплохо. Пуговицы, кстати, пришлось пришивать нитками, с помощью шила и известной всем матери. А всё из-за непривычки и особенностей здешних «пуговиц». В этом мире их изготавливали из олова, и дырки для нитей имели каждая свой размер, поэтому, пока не приноровился, палец себе уколол раз пять или шесть. Но в итоге, всё-таки справился. Куртка приобрела современный вид и новую функциональность. Как говорится, последний писк моды от заезжего кутюрье: «спешите видеть, отдам недорого».

Впрочем, ни продавать её, ни показывать я никому здесь пока что не собирался. Даже своим. Поэтому просто сунул в сундук и захлопнул крышку. После чего уселся за стол, взял в руки перо, придвинул к себе чернильницу, лист пергамента и принялся старательно выводить на нём иероглифические ключи китайского языка. Все двести четырнадцать штук, вызубренные намертво ещё во времена полугодовой стажировки в Пекине, Ханчжоу и Муданьцзяне...

О том, что происходило сегодня в городе, узнал только вечером, когда наконец закончил с «ключами» и, потирая затёкшую шею, вышел из комнаты в общий зал. К этой минуте там уже собрались все наши.

Увидев меня, свежеиспечённый военком тут же поднялся и начал докладывать. Я плюхнулся в свободное кресло и махнул Туру рукой: мол, не маячь, садись, в ногах правды нет. «Герцог-охотник» кивнул и продолжил доклад, заняв прежнее место. Я слушал его вполуха, но не перебивал и, как мог, изображал интерес. Мочь, правда, было непросто. Заваленный снедью стол манил к себе сильнее любовной магии, и не поддаться этому искушению ни у кого из присутствующих не получалось.

По виду, сегодня устали все, в том числе, и докладчик. Поэтому в том, чтобы перевести дух, а заодно подкрепиться, никто себе не отказывал. Я, выбрав из того, что имелось, самое калорийно-белковое, жевал вяленую телятину. Аршаф хрустел жареными куриными крылышками. Тур отхлёбывал из кружки какой-то напиток и заедал его пирожками. Дамы наслаждались фруктовым десертом.

— Стены, вообще, более-менее... только в семи местах надо кладку подправить... я думал, что будет хуже, — вещал Тур, поочерёдно прикладываясь то к кружке, то к пирожкам. — Ворота тоже нормально... А вот с надвратными башнями надо бы пошаманить... навесы поставить, для лучников места обустроить...

— Лучников-то хоть хватит? — ввернул я для пробы.

— Лика сказала, что хватит, — кивнул Тур на «лучницу». — Две с лишним тысячи сегодня в ополчение записалось. И завтра ещё запишутся, и послезавтра...