Безликий бастион

Ульман Лилия

– Вы сделали небывалое. Вы тот, кого можно отнести к героям. Вы, Антон, настоящий мужчина. Я бы гордилась если бы у меня был такой сын, но у меня… Ева. Её лицо…- Александра стала произносить что-то нечленораздельное, не отрываясь не от меня ни от моих глаз. –Вы и… её лицо. Оно… это просто невыносимо.

Её слова все больше и больше походили на бред безумной женщины, и отчасти я уже и стал так о ней думать, но через пару мгновений её речь утихла. И утихла не потому что она решила заткнуться, а потому что её прервал строгий тон, но отнюдь нежный мелодичный голос Бастион.

– И тебя тоже любит

твоя красавица-дочь. Она безумна рада твоему приезду.

Я поднял свои глаза на неё также резко, как и обернулась её мать. Девушка стояла у книжного стеллажа, опираясь спиной на стену, будто её подпирая. Даже издалека глаза Бастион казались мне мутными от ярости и негодования. Ни тех счастливых морщинок вокруг глаз, не тех огоньков, что обычно в них блестят. Ничего. А лишь полуухмыльчатые искорки, что как удары кремнием по камням, почти точно также блистали и меркли.

И мне была понятна её реакция. Да, всем бы она была понятна.

– Ева, дочка.

Безумно ненормальная мать бросилась сквозь всю комнату к своей единственной кровинушке, что она произвела на свет. Со стороны её объятия казалась крепкими и сильными для такой худощавой женщины, но Бастион, словно немного оттаявшая приняла их.

– Мама.- Скромно вымолвила та.

– Не могу в это поверить. Это ты – Ева, стоишь здесь в светлой гостиной и не пытаешься скрыться от наших взглядов. Ты не пытаешься сбежать в тень и укрыться там от всего мира. Ты не пытаешься проклинать вселенную в том, что с тобой случилось…

Бастион, будто снова скалясь, остановила мать.

– Ты хочешь тыкать в меня тем, кем я была раньше или примешь то, что видишь сейчас?!

– Ох, ну, конечно же, я приму тебя такой, какая ты сейчас. – И снова Александра сжала свою дочь в объятиях, сжимая и выжимая из неё практически всё до души. Бастион, естественно, приняла материнскую проявлённость любви и уткнулась в её плечо.

Глаза девушки медленно прикрылись, голова в болезненной форме стала раскачиваться в стороны. Беззвучно, одними губами она произнесла фразу, которую увидел только я.

«Но не любой»

Мать примет свою дочь такой, какой она стала. Но не любой. Не той любой, которую можно любить и принять полностью. Не той любой, которую можно опекать и хранить как зеницу ока. Не той, самой дорогой жемчужиной материнской любви. И Бастион это понимала. Девушка стала для своей семьи предметом скорби и жалости, но уж точно не предметом любви, ибо одна бы она не оставалась. Одна со своей покалеченной душой и с изувеченным лицом.

И естественно Бастион первая прервала свои объятия с матерью, которая на вид казалась добродушной, но внутри пустой. Сама же Бастион была безликой с виду, но глубоко в груди тлела океанами чувств, эмоций и любви к другим. Даже беда не сломала её и не отбила в ней желание любить и быть любимой.

– Мам, а где отец?

Он зашёл со спины Бастион почти беззвучно, хватая её за талию и прижимая к себе со всей силы. Из тела девушки вырвался громкий вздох, а из уст радостный смешок. Через пару мгновений она обнимал отца так, словно видела отца впервые за десять лет. Встреча блудного папаши и дочери.

Со стороны всё казалось таким милым и трогательным, что на секунду я подумал, будто это счастливая семья. Счастливая встреча отцов и детей,

но на самом деле все было не так. В реальности они сбежали от неё, оставив с проблемами одну, а точнее скинув все свои заботы на бедных Луизу и Степана Сергеевича. Отрицательными героями их сделать не так сложно, но отнюдь, мне тоже хочется заступиться за них. Да, они её бросили, но ведь никто не учитывает того, что она сама их отталкивала. И да, она их отталкивала, хоть и признавать ей это не так уж и легко.

– Гелька, дочка!- Мужчина уткнулся в капюшон Бастион так, что он почти слетел с е головы. Взору открылась шоколадного цвета макушка.

– Здравствуй, папа.- Тихо прошипела она ему в ответ.

– Я скучал по тебе, честно. –Его голубые глаза казались фарфоровыми, даже в этих прозрачных очках для зрения.

Не знаю почему, но мужчина уж сильно мне напоминал мозгоправа, который совсем недавно посещал этот дом. На вид такой же ухоженный и по врачебному консервативен. Узкие брови-домики, небольшие глаза с прищуром, квадратные очки, острый нос и квадратный подбородок. Вполне типичная внешность для мужчины лет сорока пяти и чуть больше. Увидев мать Бастион, Александру, мне на мгновение представилось будто и отец из того же разряда людей-пацефистов, но нет. Он был обычным. Самым простым, на вид состоятельным, человеком.

Мне хватило секунд, чтобы скрестить этих двоих и представить Бастион. Каштановые волосы, тонкая линия губ и прямой нос, как у отца. От матери же она взяла свои зелёно-голубые глаза, зато вот фигурой они были совершенно разными. Высокая худощавая Саша, была ничем, по сравнению с миниатюрной и подкачанной Бастион.

– Да, пап. Я тоже.

Ступив одной нагой на лестницу, в преддверие подняться наверх, мои действия оборвал глухой мужской голос. Я мгновенно же остановился и посмотрел на мужчину, что стоял в дверном проёме и держал огромную коробку в руках. Рукава его черной рубашки были закатаны, а белые штаны свободно висели. «Аристократ» - молниеносно пронеслось у меня в голове.

– Антон, так ведь?- Его лицо совсем не казалось строгим, когда он произносил этот вопрос.

Да я вообще, если честно, ожидал увидеть совсем других людей. Более сдержанных и жёстких, но они отнюдь казались, на удивление простыми и лёгкими, вернее даже, легкомысленными. Простодушная и одухотворённая мать-хиппи и мистер «образец настоящего джентльмена» порядочный папаша. Теперь понимаю, отчего Бастион ещё вены не вскрыла. Такое семейство – редкость для нашего общества. Хотя современность до чего только не докатилась…

– Что-то хотели, Анатолий Сергеевич?

– Просто Анатолий,- Не покривив душой и взглядом, с улыбкой проговорил он. –Не поможете занести?

Умоляющие глаза, словно сотни комаров, вцепились в меня. Ни минуты не думав, я забрал тяжеленную коробку из рук мужчины и стал вновь подниматься по лестнице. Он же взял другую, более лёгкую, подходящую его фигуре коробку и поплёлся наверх за мной.

– Куда нести?- Прохрипел я.

– В седьмую комнату. Она наша с женой. Вы, уж простите, что мне пришлось вас так запрячь. Просто одному мне её не поднять на второй этаж. Спина. – Его голос надрывался с каждым новым шагом, а дыхание становилось более глубоким и частым с каждым пройденным им миллиметром.