Безликий бастион

Ульман Лилия

– Ничего страшного. Это моя работа.

Поднявшись стремительно быстро, я ожидал бедного Анатолия, который преодолел свой возраст, неся тяжелую коробку и побеждая старость. Наконец, он стоял со мной на ровне. Махнув головой в сторону одну из нескольких дверей, мы медленно поплелись с ним к комнате, в которой и поселилась эта странная пара.

– Я вам безумно благодарен.

– Всё нормально. Коробки для меня пустяковые дела.

– Я не об этом. – И вот его опаляющий взгляд все же коснулся меня. Я с не пониманием посмотрел на него, хотя все прекрасно понимал.

–

Я… не…

– Вы свершили небывалое. Моя дочь больше не пленница. Она свободна. Вы помогли ей освободиться. Мы с женой в неоплаченном долгу перед вами. – Голос Анатолия был необычайно спокойным и ровным. В принципе таким, какой обычно бывает у людей из высшего общества, кода они ведут светский разговор.

– Её свобода лишь в её руках. Она должна была сама себя освободить и освободит, когда поймёт, что её жизнь ничем не хуже жизни других людей.

– Ей нужна была любовь.- Он не успел договорить, как я его прервал.

– А где были вы? В частности она ждала любовь от вас, а не от кого-либо другого. –Не знаю почему, но мне так и хотелось всё высказать ему. Показать, что в течение всех этих лет они с женой поступали нечестно и неправильно по отношению к Бастион. Но я всего лишь помощник домоправителя, а таким как я, обычно тирадных слов не дают.

– Понимаю, что вы вините меня, но уж поймите, Антон, что эта жизнь, после случившегося была адом. Иной раз мне хотелось жалеть собственную дочь, но иногда… я готов был убить её.

– Убить за то, что она мешала вашей нормальной жизни?- Уже у самых дверей в седьмую комнату, произнёс я с ужасом. Тяжеленная коробка чуть не вылетела из моих рук.

– Вы не поймете это, пока не испытаете. Она не была нам с женой помехой - она была нашей слабостью.

– А вы, я смотрю, не любитель оказываться в слабаках.- Я бросил на него укоризненный взгляд, он чуть помялся, перед тем как войти в комнату.

Моему взору открылась огромная светлая комната с нереально большими окнами. Она была бы увеличенной копией моей комнаты, не будь здесь мраморного пола, который не отражался бы в зеркальном потолке. От удивления я чуть приоткрыл рот, но когда наша перепалка с Анатолем продолжилась, мне пришлось его прикрыть.

– Не решитесь подумать, что я настолько бессердечен и жесток, что собственную дочь возненавижу и откажусь от неё. Нет, никогда. Ева – это единственное, самое дорогое, из всего многого, что есть у нас в жизни.

– Я не пытаюсь вас осудить, Анатолий. Но перестаньте относиться к своей дочери, как к ненужной вещи. Она живой человек. Она заслуживает любви. – Коробка, что я помог перенести в комнату, оказалась на полу.

Развернувшись на пятках, я уже было, почти вышел из комнаты, как вдруг в дверном проёме нарисовалось красивое лицо Александры. Она с улыбкой на меня посмотрела и, потрёпав по плечу, заговорила.

– Завтра приедут оформители, а послезавтра уже будет контрольный подготовительный этап к приближающемуся празднику. Надеюсь, у вас найдётся подходящий костюм для нашего скромного торжества?

Я на секунду замешкался, смотря на этих двоих. Мужчина уже был более расслаблен и смотрел на свою с жену с некой благодарностью за то, что

та его спасла от нашего с ним назревающего конфликта.

– Костюм? Разве вы не выдадите парадный «туалет персонала»?

Громкий и звонкий хохот вылетел из уст этой леди. Очки чуть сползли с её глаз. В голове снова возник образ темноволосой Бастион. Как она, интересно?

– Что вы, нет, конечно же. На празднике вы не будете являться персоналом. Вы будите приглашённым гостем. Кстати…- Саша, вспомнив что-то, быстро нырнула к себе в сумочку и стала там рыскать, в поисках чего-то. Через минуту нервных и недовольных охов и ахов, она все-таки нашла то, что искала и вытащила из сумки.

Её белые руки протянули мне небольшой розовый конверт. Я с непониманием на неё вновь посмотрел.

– Что это?- Я принял конверт с неким недоверием.

– Разверните. – Ее глаза мигом заблестели.

Я уже нервно сглотнул, представив там аккуратно сложенный документ, гласящий о моём увольнении. Они только приехали, а уже моя нервная система была в шатком состоянии. Стоять в непонимании и в недоверии мне пришлось не долго, так как игривый взгляд и голос Александры подначивал меня открыть конверт.

– Ну же, Антон.- Она сложила руки в умоляющем жесте так, что я всё же поддался её просьбе и открыл его.

В моей руке оказался большой лист из плотной, кремового оттенка, бумаги. На нём расписными буквами было написано слово «Приглашение». Я мигом расслабился, поняв, что в руках держу простое приглашение на праздник. Господи, какое облегчение. Даже невольная слабая улыбка выскользнула из моих губ.

– Надеюсь, вы посетите наше торжество?- Немного отстранённо, но довольно добродушно поинтересовался Анатолий, что уже стоял у окна и куда-то вглядывался.

– Конечно.- Без эмоций произнес я. –Спасибо.

– Не стоит благодарности.- Саша, махнув рукой, и с огромной улыбкой проговорила.

Я уже почти покинул апартаменты этой пары, как вдруг остановился, услышав снова голос Александры.

– Ах да, чуть не забыла. Ваша семья, Антон…

– Что она?- С неким ужасом прошептал я, вглядываясь в чистое, чуть постаревшее лицо женщины.

– Она приглашена на торжество. Естественно, не вся,- Александра как бы намекнула на моих младших братьев. –Но основная её часть, а то бишь, ваши дядя и тётя ожидаются у нас в доме. Передайте им, что мы безумно рады будем их тут видеть. Хотя не надо, думаю, Клара Петровна и её муж сами нам обо всем скажут. – Широко улыбаясь, женщина кивнула мне на прощанье и развернулась в сторону коробок, к которым поплелась её высокая фигура.

Я был в шоке и в неком ужасе, осознавая то, что Клара и Олег придут на это мероприятие. Эта странная пара, мои родственники, неразумное семейство посетит праздник людей, что были из высшего общества. Праздник для тех, кто всегда находиться на уровень выше и почетнее моей семьи. Я не стану приравнивать себя к этим ненормальным чудакам с огромным кошельком и с манерами, как у столичного индюка, но живя и общаясь с Бастион я многому научился. Я научился вести себя в обществе и быть отчасти интелегентым. Но того же сказать о своих родных я не мог.