Безликий
Шрифт:
Для Винтер несомненно лучше поскорее покончить с этим разговором, но Ноа начал подозревать, что его желание притянуть ее к себе вызвано не только бескорыстным желанием оградить от боли.
Ему всегда нравилось общество Винтер. И любой живой мужчина счел бы ее красивой, желанной женщиной. Но последние несколько часов показали, что Ноа гораздо больше заинтересован в своей подруге Винтер Мур и ее счастье, чем когда-либо подозревал.
А может быть, он знал, но просто игнорировал опасность.
— На
Винтер наклонилась вперед, крепко сжимая руками руль.
— Грузовик другой, но табличка на боку такая же. — Она сморщила нос. — Я думаю.
— Пойду посмотрю, дома ли он. — Ноа толкнул дверь, впуская ледяной воздух. Как же зябко. После шестнадцати лет жизни на севере ему следовало бы привыкнуть к холодной погоде, но его кровь все еще тосковала по теплу дома его детства в Майами. — Если хочешь остаться здесь…
— Нет. — Она резко распахнула свою дверь. — Хочу услышать, что он скажет.
Обогнув капот грузовика, Ноа взял Винтер за руку, когда они пересекли двор и ступили на небольшое цементное крыльцо. Она сжала его пальцы, стоя рядом с ним, когда он постучал по алюминиевой двери. На душе потеплело от осознания, что Винтер готова принять его поддержку, когда чувствует себя уязвимой.
Прошла долгая, напряженная минута, прежде чем входная дверь открылась, и выглянул мужчина.
— Да?
Ноа изучал незнакомца. Ростом тот был по меньшей мере на дюйм выше шести футов Ноя, но местами шире. Белая футболка натянулась на появившемся пузе, которое грозило перекинуться на пояс коричневых рабочих брюк. Его темные волосы были коротко подстрижены и поредели посередине. Его лицо, обветренное от долгих часов, проведенных на улице, бабушка назвала бы «мясистым». Возможно, когда-то Шелтон мог считаться красивым, но годы не благоволили к нему, испортив его черты, и он стал похож на изношенную шину.
— Дрейк Шелтон? — спросил он.
Хозяин дома толкнул дверь, и они столкнулись с мутным взглядом его серых глаз и слабым запахом несвежего алкоголя. Похоже он недавно перебрал.
— Кто спрашивает?
— Меня зовут Ноа Хеллер, а это Винтер Мур.
При этом имени Дрейк дернулся, его руки сжались в кулаки, и он внимательно изучил Винтер с ног до головы.
— Дочь Лорел?
Винтер кивнула, ее губы сжались. Она, очевидно, поняла, что это тот самый человек, который писал письма ее маме. Его реакция на внезапное появление Винтер выражала откровенный шок, а не смутное любопытство старого знакомого.
Дрейк прочистил горло.
— Я не видел тебя с тех пор, как умерла твоя бабушка. Как ты?
Винтер удалось натянуто улыбнуться.
— Я в порядке. Спасибо.
— Что привело тебя в Пайк?
— Я приезжаю каждый год,
Дрейк захрипел, как будто получил удар в живот.
— Да. Я заметил свежие цветы.
Ноа обменялся быстрым взглядом с Винтером. Неужели Дрейк вчера был на кладбище? Помнил ли он, что это годовщина смерти Лорел?
Спустя двадцать пять лет только член семьи или возлюбленный мог вспомнить точную дату.
Или убийца…
— Вот почему мы здесь, — сказал Ноа, взяв разговор в свои руки.
Дрейк нахмурился.
— Я не понимаю.
— У Винтер есть несколько вопросов о том вечере, когда умерла ее мать, — пояснил Ноа.
— О. — Дрейк озадаченно нахмурился на Винтер. — Твоя бабушка никогда не обсуждала со мной стрельбу, если ты на это надеешься. Если честно, мы вообще ни о чем не говорили. Она была весьма непростой женщиной.
Брови Винтер сошлись вместе от оскорбления, нанесенного ее любимой бабушке. Ноа быстро переключил внимание на себя.
— Нас интересуют события, произошедшие за несколько часов до ее смерти.
Дрейк еще больше озадачился.
— Какие события?
— Ее выходные, проведенные в домике.
Дрейк застыл, его глаза все еще налиты кровью, но уже не блестят. На самом деле, вокруг витало напряжение, которое свидетельствовало о том, что слова Ноа задели за живое.
— Домик? — Дрейк бросил взгляд через плечо, но затем вернул свое внимание к Ноа. — Какой домик?
Ноа сложил руки на груди. Как офицер по охране природы, он обучался опрашивать свидетелей, а также потенциальных подозреваемых, но ему не нужно быть экспертом, чтобы понять, что Дрейк Шелтон лжет. Надо полагать, этот человек никогда не играл в покер.
— Тот, который вы посетили вечером в день ее смерти, — уточнил он.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Вы были там с моей матерью, — резко проговорила Винтер.
Дрейк пробормотал проклятие.
— Тот, кто сказал тебе это, лжец.
— У нас есть доказательства. — Винтер потянулась в карман куртки, чтобы достать письма, которые нашла в хижине.
Дрейк уставился на сложенные конверты, как будто не узнавая их. Затем краска сошла с его лица, и он шагнул из дома, уставившись на Винтер.
— Да что с тобой такое? — огрызнулся он. — Моя жена внутри.
Винтер наклонила подбородок. Не имело значения, что Дрейк Шелтон возвышался над ней. Или что он вдвое больше ее по весу. Она смотрела на него, не дрогнув.
— Я здесь не для того, чтобы судить вас. Все, что мы хотим знать, это то, что вы помните о моей матери. Она не упоминала, что кто-то на нее злился? Может кто-то ее преследовал? Или напугал?
В серых глазах Дрейка отразилась горечь, выходящая за рамки обвинения в измене. Это была глубокая обида.