Безликий
Шрифт:
Итак, если она готова рискнуть своей карьерой ради любовника, то почему не может солгать ради него?
Что если они были вместе в ту ночь.
Только когда Эрика допила до дна бутылку вина, она набралась смелости и достала телефон. Набрав номер Винтер, она подождала, пока та ответит. Один гудок. Два гудка. Три. Наконец она попала на голосовую почту. Эрика глубоко вдохнула, прежде чем заговорить.
— Привет, Винтер. Это Эрика Томалин. У меня есть кое-какая информация о ночи, когда умерла твоя мама, я думаю ты должна знать. Перезвони мне.
Глава 22
После
Они поели в уютном молчании, после чего отправились в гостиную, где Ноа подбросил полено в камин, чтобы отогнать прохладный ночной воздух. Затем, уютно устроившись на диване, Ноа легко поцеловал ее в макушку.
— Винтер?
— М-м-м?
— Ты готова поговорить со мной?
Готова? Да. Воспоминания не вернулись полностью, но она смутно помнила, что произошло в ночь, когда умерла ее мама.
— Доктор Томалин считала, что у меня есть воспоминания, которые я подавляю.
— Она права?
Винтер вздрогнула.
— Да.
Ноа крепко обнял Винтер.
— Я с тобой.
Винтер прижалась ближе. Она так долго полагалась только на себя. У нее никогда не было никого, к кому она могла бы обратиться в трудную минуту. Узнать, что она может опереться на Ноа, оказалось удивительно приятно.
Это не слабость. Его поддержка делала ее сильнее.
— Я говорила тебе, что спала в ту ночь, когда мама забрала меня. — Она дождалась его кивка, затем нехотя погрузилась в воспоминания, вынырнувшие из защитного тумана, инстинктивно созданного ее разумом. — Я еще спала, когда она положила меня на заднее сиденье своей машины, а потом остановилась, чтобы заправиться перед тем, как ехать обратно в Ларкин. Я проснулась только тогда, когда услышала выстрелы. — Она помрачнела от неясного воспоминания о том, что проснулась от того, что водительская дверь оказалась открытой. В недоумении она села, выглянула в заднее окно и увидела, что ее мать лежит на земле. — Я помню, что закричала, когда увидела, что мама вся в крови, и, кажется, на заднем плане кричал кто-то еще. — В ее кошмарах звучал не один крик.
— Тилли? — уточнил Ноа.
— Наверное, так и было. — Винтер никогда не видела эту женщину, но предположила, что кричала именно она. Кто еще это мог быть? — Через несколько минут раздались сирены, вспышки огней и крики людей.
Ноа провел рукой по ее спине, успокаивающе поглаживая.
— Ты, наверное, ужасно испугалась.
— Да. — Она свернулась клубочком на заднем сиденье, пока спасатели бегали вокруг машины. Никто из них, казалось, не понимал, что она там. Только пожилой мужчина в ковбойской шляпе наклонился к машине и протянул руку. — Потом шериф Янсен отвез меня к себе домой. Он угостил меня горячим шоколадом и сказал, что я в безопасности. До сегодняшнего вечера все последующее оставалось в тумане.
— А теперь?
— Сейчас я помню, как сидела на кухне у шерифа, — медленно сказала она, снова став ранимой четырехлетней
Ноа переместился, чтобы внимательно изучить ее лицо.
— И это тебя встревожило?
Винтер сделала паузу, позволяя далеким образам сфокусироваться. Она вспомнила, как сидела за деревянным столом. Ее ноги болтались над полом, и она раскачивала ими, потому что нервничала. Шериф говорил громко и весело, не переставая, пока перемещался по кухне. Оглядываясь назад, она поняла, что он делал все возможное, чтобы отвлечь ее. Убедившись, что она удобно устроилась с горячим шоколадом, он пообещал ей, что будет рядом, и покинул кухню.
— Он пользовался стационарным телефоном, поэтому находился в гостиной рядом с кухней, — объяснила она. — Я могла слышать все, что он говорил.
— Кому он звонил?
— Он пытался найти моего отца.
Ноа изогнул брови.
— Пытался?
— Я пила свой шоколад и слышала, как он делает звонок за звонком. — Винтер пронзила дрожь, холодные мурашки пробежали по позвоночнику. Как говорила ее бабушка… как будто кто-то ходил по твоей могиле? — Я слышала, как шериф спрашивал у того, кто отвечал по телефону, где он может найти Эдгара Мура, оставляя сообщения с просьбой перезвонить ему как можно скорее. Я начала плакать, потому что вдруг решила, что тот же человек, который причинил боль моей маме, сделал то же самое с моим отцом. Я поверила, что осталась одна на свете и что у меня больше никогда не будет ни дома, ни семьи.
На лице Ноа застыло странное безэмоциональное выражение, как будто он не хотел, чтобы она знала, о чем он думает.
— Где они его нашли? — спросил он.
— Я не знаю. — Она вздохнула. — В конце концов, за мной приехала бабушка и отвезла меня к себе домой. Я никогда не испытывала такого облегчения за всю свою жизнь. После этого я, должно быть, снова заснула, потому что, когда проснулась, папа нес меня в мою спальню в нашем доме в Ларкине.
— Ты знаешь, в каком это было часу?
— Нет, но уже рассвело, потому что папа подошел к окну и закрыл штору, чтобы не светило солнце, прежде чем выйти из комнаты.
— Что-нибудь еще?
Винтер попыталась вспомнить что-нибудь после того, как ее бабушка вошла в кухню. Вполне возможно, что Винтер настолько вымоталась, что упала в обморок, как только бабушка взяла ее на руки. И она твердо знала, что не просыпалась, пока не вернулась в Ларкин.
Однако оставались и другие воспоминания о том времени, когда она была старше, которые не давали ей покоя.
— Я больше ничего не помню о той ночи, но есть несколько споров между бабушкой и отцом, которые теперь обретают смысл, — призналась она.
— О чем они спорили?
— Я слышала только кусочки, но бабушка обвиняла отца в том, что его не оказалось рядом, когда я больше всего нуждалась. Всегда думала, что она имела в виду часы, которые он работал, пока я сидела дома одна. Но, возможно, она злилась, потому что его не могли найти в ту ночь, когда убили мою маму.
Ноа выдержал ее взгляд.