Безликий

Nina16

— И в какой же? — прошипела она, подбирая палочку Мартина, которую отыскала наощупь.

— Это не мрак в доме. Это ядовитый туман, который через пять минут отравит каждого из вас, если вы сейчас же не выберитесь отсюда.

— Возьмите его тело, — Гермиона обратилась к простым аврорам, которые до этого молча стояли в доме. — То есть, ты считаешь, что он стал бы отравлять сам себя?

Ужасно терпкий вкус коньяка врезался в нее, и девушка поморщила носом. От Малфоя всегда пахло так — противно, словно он был в непроглядной пьянке каждый день. Хотя она еще ни разу за два года службы не заставала его в таком состоянии.

— Ты круглая дура, раз не

поняла ничего даже после того, как я сказал тебе о ловушке, — он с омерзением стоял около нее, нащупывая пальцами ручку двери. Резко отворив ее, он нахмурился, когда дневной свет ударил ему в лицо. — Мартин — алхимик.

— И? — девушка вышла следом за ним на улицу, прикрывая лицо руками — слишком долго она провела в темном помещении, чтобы свободно видеть. — Если ты думаешь, что открыл тайну, то глубоко ошибаешься.

— И? — презрительный взгляд застыл на ее лице. — Он выпил антизелье. На вас туман действовал, на него — нет.

Она удивленно посмотрела в сторону Драко, который уже уходил, закутавшись в черную мантию.

— Откуда ты это узнал? — бросила она, но он не ответил, растворившись с улицы. — Кретин.

— Гермиона! Иди сюда!

Она устало перевела взгляд на Марка, который чуть ли не бежал к ней, размахивая какой-то газетой.

— Глянь сюда!

Он протянул ей «Пророк», где на заглавной странице, улыбаясь, скалясь, двигался Мартин Маркинсон. Над фотографией висело кричащее названием: «Приспешник Волан-де-Морта! Убийство семилетней девочки».

— Ну и что? Я его в живую видела пару минут назад, — она посмотрела на Марка, который стоял с таким видом, будто узнал что-то крайне важное.

— Гермиона, всмотрись. — Она поближе наклонилась к газете, рассматривая старое лицо бывшего убийцы. — Видишь, у него за ухом татуировка?

— Вижу. — И правда — за правым ухом у Мартина была небольшая чаша, ровно стоящая. Она была заполнена чем-то, вокруг вилась змея, показывающая длинный язык. — Я давно думала, что могла значить эта татуировка, но ничего разумного в трактовках не нашла.

— Дело не в этом, — таинственно проговорил Марк, — на его трупе чаша опущена вниз.

Гермиона еще раз посмотрела на фотографию — здесь чаша стоит прямо, горлышком к верху.

— Ты уверен? Как татуировка могла перевернуться за один день? Не переделал же он ее, — девушка взяла газету в руки и внимательнее всмотрелась в темный рисунок.

— За день, может быть, и могла. А за пол часа — нет. Клянусь, когда мы зашли в его дом, первое, что я увидел, была его татуировка. И чаша стояла прямо, а сейчас она перевернута.

Комментарий к Предисловие

Дорогие читатели, очень рада начать новый фанфик по Драмионе. Оставляйте, пожалуйста, комментарии — автору это важно.

Так же в поисках беты. Отзовитесь, любимые!

P.S. Постарайтесь, пожалуйста, заметить все тонкости пролога, если хотите дочитать этот фанфик до конца. Очень многое содержится в начале.

========== Глава 1 ==========

Вы когда-нибудь задумывались, что было бы, будь на земле Тишина? Одна только Тишина, которая служила бы Вам и другом, и братом, и врагом. Все вместе, в каламбуре чувств.

Нет? Думаю, что нет. У Вас есть семья, друзья, знакомые, люди, которых не любите Вы, и которые не любят Вас. Для Вас Тишина – это когда выключен телевизор, не приходят сообщения, нет звонков, не шумят машины за окном. А для нее Тишина была настоящей, той, которую каждую из нас в глубине души боится.

Тишина для нее – это собственный шепот, это городской гул, смех людей, различные звуки,

которые иногда надоедают каждому. Хочется закрыться от них в тихой квартире, чтобы дать самому себе немного отдыха и спокойствия.

Вначале она закрылась – настолько сильно, что, выходя из квартиры, могла ничего не слышать. Она видела, как тормозит машина, но не слышала; видела, как кричит ребенок, но не различала его визга; видела, как говорит человек, но не могла даже разобрать слов. Не слышала ничего, и это даже пугало. Но ничего поделать с этим не могла.

Как она жила, спросите Вы. Так и жила, в своем собственном мире, не видя ничего светлого, не слыша ничего радостного. Утро начиналось с опухших щек, красных глаз и отекшего лица. Сначала она вставала, шла в ванную и пыталась привести себя в порядок. А затем, упираясь ладонями в край умывальника, начинала рыдать, смотря, как большие слезы стекают по щекам в ее отражении. Она падала на кафель душевой, в одиночестве обхватывая колени руками. До тех пор, пока голодный Живоглот не урчал у нее под боком, и Гермиона не заставляла себя подняться и покормить кота. Сама она, кажется, не ела целую вечность, потому что за год потеряла двадцать килограмм. Это было до такой степени ужасно, что она сама боялась смотреть на себя в зеркало.

Существовала она так целый год, пока постепенно не стала приходить в себя. Это было медленно, порой убийственно для нее, потому что, вроде бы, только забыла о Роне и начинала постепенно жить, как воспоминание учтиво напоминало о нем. И дальше все по кругу – слезы, истерики, недели, проведенные как в тумане. Бывало, что она могла несколько дней лежать на кровати, пустым взглядом смотря в окно.

Иногда она выбиралась на улицу. Делала девушка это крайне редко и то, когда солнце светило. Дождей и гроз она стала ужасно бояться, не понятно, почему. Критичность ее ситуации доходила до того, что при раскате грома, она запиралась все в той же ванной и кричала, закрывая голову руками, пока плохая погода не кончалась. Со временем девушка поборола этот страх, но все равно каждый раз, когда она слышала ударяющиеся о крышу капли дождя или видела срастающиеся громовые тучи, бежала как можно скорее домой, пытаясь от этого скрыться.

Был однажды случай, когда Гермиона, дрожа под легкими порывами ветра, решила выйти на улицу впервые за месяц — кажется, это было тогда, как она только узнала, что потеряла всех. Погода Лондона довольно переменчива — вначале тепло, светло, а через пять минут на тебя хлещет дождь с градом, и ты несешься домой, весь промокший. Примерно тоже случилось, когда тощая, плохо одетая девушка вышла прогуляться в парке. Она мирно шла, безжизненным взглядом смотря на гуляющих вокруг озера уток, на радостных туристов и веселых детей, которые прятались за деревьями. У нее трусились руки, даже пока светило солнце. У нее болели ноги от напряжения, потому что она лежала на кровати круглые сутки. И вдруг, когда Гермиона решила вернуться в тусклую квартиру, начался кошмар, который до сих пор снится ей во снах — громкая, бьющая по голове, разрывающая все внутри гроза. Она началась так внезапно и быстро, нагоняя тучи на небе, что девушка не успела ничего сообразить. Пошел сильный дождь, усилился ветер. Люди бегали вокруг, закрываясь зонтиками, прячась в кафе. А она стояла. Вначале. А затем рухнула прям посреди улицы, пачкая одежду, задыхаясь запахом дождя и умирая в грязной лужи. Она рыдала в парке, трясясь от страха. И знаете что? Она была там одна до тех пор, пока проезжающая полиция не остановилась и не предложила помощь.