Безмирные
Шрифт:
"… семь суток продолжался жестокий шторм у стен города ставшего Данью Веры. Семеро суток "Северная Каролина" с неимоверным трудом пробивалась сквозь сумятицу разъярённых волн, пытаясь отойти от Периметра на сколь-нибудь безопасное расстояние. Разрезала их пополам, отвоёвывая у моря каждый кабельтов, как милю. И всё это время Каменев провалялся в каюте. Он, то терял сознание, будто бы летя в тёмную бездну, то обретал себя от тошноты и удушья, и мутными, не различающими света глазами, смотрел тогда
При использовании таинственного книгочея текст выходил совершенно другим, словно бы автор пытался необычным таким способом зашифровать ото всех своё творение. Сделать "Манифест" доступным только для избранных.
— Но как тогда? — неожиданная догадка мелькнула в голове девушки, однако в этот самый момент в дверь постучали.
Она отложила книгу в сторону и нехотя поплелась отворять незваному гостю.
— Привет. Я Стеша, — едва дверь приоткрылась, стоявшая на пороге девушка протянула руку в первом приветствии, однако, быстро сообразив, что через порог не здороваются, без приглашения протиснулась внутрь, — соседка твоя, живу прямо напротив.
— Ева. Томилова.
Новая знакомая неопределенно кивнула.
— Знаю. Ты квартиру недавно купила.
Стеша достала из кармана разломанный надвое кухонный венчик для теста.
— Не выручишь? А то я блины затеяла, а он вот, зараза такая, сломался. Кофе потом вместе попьём за знакомство.
Гостья едва доставала Еве до носа. Рыжеволосая, не сказать, чтобы полная, но определённо диеты не соблюдающая. В домашнем халатике с большими цветами и в тапках на босу ногу. Невзрачный вид свой она с лихвой компенсировала боксерским напором.
— Даже не знаю, есть ли он у меня. — Ева нагнулась распаковать сумку, в которой должна была быть кухонная утварь, однако Стефания обогнула её справа и по-хозяйски прошлась на кухню.
— Есть. Вот здесь.
Девчонка отворила ящик стола и извлекла оттуда старенький венчик с затёртой частым использованием деревянной ручкой.
— Старик тут до тебя один жил. Хороший был дядька, мудрый. Когда вот прям край, не знаешь, за что хвататься, всегда подсказывал, как поступить. Мне помогало. Но коршуны у него шваль.
Ева непонимающе на соседку уставилась.
— Какие коршуны?
— Что значит, какие? Те, что наследство после кончины его делить налетели. При жизни деда я что-то никого из них рядом не видела. Помочь старику некому было. А тут, нате, здрасти. Понаехали на дорогих тачках. Думали, хоромы им тут обломятся. Но, как увидали лачугу эту, приуныли, естественно. Входить даже брезговали поначалу. Да что я рассказываю, ты ж видела их, когда покупала.
Ева поймала себя на мысли, что, невзирая на полное отсутствие такта, общество Стефф её абсолютно не раздражало. Напротив, было в ней нечто такое, что странным образом к девчонке располагало. Непосредственное откровение, что ли? Или правда, какой она есть, без дефектных улыбок и лести.
—
— А кто?
— Муж. — Ева осеклась, сообразив, что это теперь не так, и тут же поправилась, — ну как муж, существо одно, некогда им бывшее.
Подумала, что выразилась, возможно, излишне грубо, однако Стеша фразу одобрила.
— Козлы они, точно. Хотя... Бывает, и без них никуда. Так что приручать надо тех, рога у кого жизнью обломаны.
Ева не нашлась, что ответить, но гостья ответа и не ждала, покрутила венчик в руках, убедилась, что пружинка его исправна, затем продолжила:
— Мужики в отношении баб, приматы в принципе. С половиной извилины. А в наше тяжкое время та, походу, и вовсе у них выпрямилась. Обеспечивает теперь лишь две вводные, пожрать и потр***ться.
С настолько резкой оценкой Ева не согласилась, но спорить открыто снова не стала. Отошла в сторону, освобождая гостье проход в узкой кухне, и вслед Стеше спросила:
— Не любишь мужчин?
Соседка тот час обернулась. Поджала губки, отчего похожа стала на розовощекого кролика из детского фильма.
— Да нет. Люблю. Особенно когда сильно приспичит, — она вдруг мечтательно потянулась, — просто факт констатирую. Или ты думаешь, им что-то ещё о нас интересно?
— Ну… мужчины ведь тоже разные.
— Конечно разные, — Стефания демонстративно задорно фыркнула, — одним блондинки нравятся, другим рыжие, третьим тёмные вон. Они ведь исключительно по цвету волос нас различают, прикинь. Остальные запросы у всех практически идентичны: попа чтобы орешком, грудь торчком, ну и мордашка хорошенькая. Это предел фантазий. Извращенцев и с «катушек съехавших» в расчёт я естественно не беру, те вообще за гранью моего понимания.
Ева собралась было что-то Стефф возразить, но здесь на неё накатило. В треморе затряслись руки. Лицо, шею и верх груди охватил непонятно откуда взявшийся жар, а в голове кто-то стал бить в металлический колокол. Лупил, подлец, старательно, отчего спастись от шума возможности не имелось.
Ева зажала уши ладонями, попыталась было добраться до стула, однако перед глазами поплыли круги. Ноги предательски подкосились и она, как стояла, осела на пол.
— Эй-эй-эй, подруга, — Стеша мгновенно опустилась перед девушкой на колени.
Ослабила ворот блузки, профессионально быстро исследовав той пульс и дыхание.
— Ты погоди в обмороки то валиться, только, ведь познакомились!
Она бросилась обратно за дверь, вернувшись через секунду с оранжевым чемоданом в руках. Привычно ловко открыла крышку с ярко-красным крестом и, поколдовав с содержимым, поднесла к носу хозяйки квартиры ватку с нашатырём.
— Ничего-ничего. Сейчас полегчает.
Ева дёрнулась, как от удара хлыстом. Отрыла глаза и непонимающе уставилась на соседку. Туман в сознании рассеивался очень медленно. Рваные его клочья цеплялись за веки, уходили краями в углы квартиры, отчего вначале прояснилось склонившееся над ней лицо Стеши и обнаружились очертания узкого коридора. А вот затем реальность вокруг вновь стала прежней.