Безмолвная. Книга вторая
Шрифт:
Новый набег на холодильник, и пока мой организм пополняет запас истраченных калорий, я пытаюсь осмыслить произошедшее. А всё очень, скажем так, неоднозначно. Мои приступы определённо связаны с двумя вещами: первое — от полученной травмы, что очевидно — в повреждённом мозгу что-то разладилось. А второе — кажется, они происходят не случайным образом. Я вспоминаю все моменты и весьма быстро вычленяю их общую черту. А именно, перед каждым приступом, я что-то усиленно пытался вспомнить, или чего-то, так же истово, желал. Например, самый первый случай. После него я освоил школьную программу. Совпадение? Возможно, учитывая, что человеческий мозг до сих пор является для учёных загадкой, но последующие приступы исключают любые сомнения на этот счёт.
Второпях дожёвываю и сгружаю немногочисленную посуду в посудомойку. В процессе замечаю несколько непроизвольных сокращений мышц на пальцах обеих рук. Те дёргаются, и я, даже, чуть не роняю тарелку. Списываю это на остаточные последствия приступа, тем более, спазм быстро проходит.
В комнате ЁЛин меня дожидается включённый компьютер. На экране вышедшего из спящего режима монитора, стоило только пошевелить мышкой, открыта практически чистая страница текстового редактора, на которой, под заголовком легко читаются первые слова будущей повести:
«Ночью родился Сим…»
Пододвигаю к себе клавиатуру, и печатая вслепую — пальцы то помнят расположение на импортной доске русских символов, а раскладку в настройках я поменял ещё в первый заход! — начинаю новое предложение:
«Он лежал, хныкал, на холодных камнях пещеры. Кровь толчками пробегала по его телу тысячу раз в минуту. Он рос на глазах»
Пальцы порхают над клавишами, набирая символ за символом. Мозг без труда выдаёт текст в том переводе на русский, в котором я его читал в детстве. Возможно, какая-то его смысловая часть при этом теряется, но это уже не важно. Главное, я могу воспроизвести её дословно, без танцев с бубном и вольного переложения по воспоминаниям тридцатилетней давности.
Заканчиваю, когда на улицу опускаются вечерние сумерки. К тому моменту мой пострадавший глаз уже почти полностью открывается, и я могу взирать на мир в привычном стерео. Чем я и пользуюсь, разглядывая дело рук своих — готовый черновик повести. Недолго думая, решаю выложить его в свободный доступ на том же ресурсе, с чтения которого всё и началось, тем более, регистрация не занимает много времени. Приходится только повозиться с почтовым ящиком. Но я вовремя вспоминаю, что уже имею один адрес, и, сходя к себе в комнату за планшетом, освежаю в памяти нужные данные. Готово.
Какое-то время сижу, обновляю страницу, в тайне надеясь на быстрый результат. Напрасно, конечно. В итоге, мне надоедает бездумно тыкать «эф пять» и я закрываю вкладку. Открываю новую, вбиваю в поиск «эпилепсия».
Врага нужно знать в лицо, тем более, такого коварного. А в том, что он коварный сомневаться не приходится. Внезапно атакует, в самый неподходящий момент, подвергая носителя, нешуточной опасности. А так глядишь, может таблетки какие существуют, купирующие приступы.
Первым сюрпризом становится небольшая сноска о развитии болезни:
«Эпилепсия характеризуется повторными судорожными приступами, а также постепенным развитием характерных для заболевания изменений личности и/или характерным эпилептическим слабоумием»
Что за изменения личности, характерные для заболевания, там не говорится. Наверняка, ничего хорошего ожидать не стоит, особенно, на фоне грозящего слабоумия. Куда уж хуже?
Далее, сразу перехожу к противопоказаниям, и тут меня поджидает второй сюрприз. Что категорически нельзя делать при эпилепсии? Правильно, принимать ванну, находясь в одиночестве. В принципе, можно было и так догадаться, без подсказок. Но игнорирование проблемы — это старая, добрая привычка. Так же нельзя купаться в водоёмах без присмотра; не рекомендуется заниматься активными видами спорта
Недурный такой списочек вырисовывается. Особенно досадно за последний пункт, но тут, скорее всего, имеется в виду чрезмерное его употребление, а не бокал шампанского на новый год. Так что, переживу.
Следующим пунктом изучаю причины возникновения эпилепсии. Список короткий и вполне ожидаемый, и повреждение мозга в результате черепно-мозговой травмы там присутствует. Остальные варианты, такие как: наследственность и врождённость я отметаю как несостоятельные. Остаётся разобраться, почему приступы начинаются только при определённых обстоятельствах. Нарушены какие-нибудь нейронные связи, отвечающие за долгосрочную память, и при попытке извлечь оттуда необходимую информацию, происходит сбой? Тогда, почему меня не «коротит», когда я вспоминаю свою прошлую жизнь? А как объяснить приобретаемые после приступов знания и навыки? Где-то я слышал, мол, человеческий мозг запоминает всё, что когда-либо в него «попадает», а встроенная защита от перегрузки не даёт эту, в большинстве своём, бесполезную информацию извлечь. Может, моя защита сломалась в результате всё той же травмы? И что будет, когда я пойду на поправку? Вся эта информация хлынет сплошным потоком и сведёт меня с ума? Это будет эпично, слечь в дурку в собственной фантазии, пребывая, при этом, в дурке. Закономерный конец.
К сожалению, ни на один из этих вопросов ответа нет.
Последний пункт, который меня интересует — лечение. Я сознательно пропускаю симптоматику, ибо, это знание мне никак не поможет. Приступы случаются внезапно — вот и всё. Вот, ты стоишь или сидишь, а потом бац, открываешь глаза, не помня последние полчаса-час. С тобой остаётся лишь головная и мышечная боль.
«Основной методой лечения являются противосудорожные препараты, принимаемые по назначению лечащего врача» — радует меня интернет ответом на вопрос. Что ж, всё логично. Это вам не аскорбинка, просто так не купишь. Остаётся решить для себя: нужно ли навестить врача или забить? Возможно, что эти приступы — единственное, что сдерживает меня от сумасшествия, как бы парадоксально это не звучало. С другой стороны, совсем не хочется попасть в 6,5% несчастных, погибших в результате травм, полученных во время приступа…
— Аньон, Лира. Что читаешь и почему сидишь в темноте? — одновременно, зажигается свет и звучит голос ЁЛин с порога комнаты, пугая меня до абсолютно нецензурного состояния.
* * *
Весь день ЁЛин моталась по городу выполняя скучную работу. Наступил апрель, а это значило, что до десятого числа ей необходимо было сдать квартальный отчёт. Вот и пришлось женщине ездить, разбираться с текучкой. Впрочем, был на её маршруте один адрес, куда ЁЛин заехала отнюдь не только по прямым обязанностям.
Больничные коридоры всегда действовали на женщину подавляюще. Вот и сейчас она шла в сопровождении доктора, и не могла избавиться от чувства безысходности. Они вошли в просторную палату на шесть коек, все из которых были заняты. Здесь находились пациенты, жизнь которых поддерживалась искусственно. Одна из пациенток — молодая девушка лет семнадцати-девятнадцати — поступила в больницу после автокатастрофы с серьёзной черепно-мозговой травмой. При ней не было обнаружено никаких документов, позволивших бы идентифицировать пациентку. И в дальнейшем, в течении последующих трёх лет, пока неизвестная пребывала в коме, никто так и не заявил о её пропаже. ЁЛин, тогда, долго занималась этим делом, пытаясь самостоятельно выйти на родственников пострадавшей. Всё безрезультатно.