Безмолвная
Шрифт:
В городе, всю ночь шуровала снегоуборочная техника, и по расчищенным улицам, медленнее, чем обычно, но можно было проехать. Ехать оказалось недалеко. Наверное, именно поэтому её и дёрнули с утра пораньше — она ближе всех.
Её начальник намекнул на «киднепинг», якобы, по заявлению полиции, у влиятельного чёболя был похищен единственный ребёнок — сын, младенческого возраста. Чёболь, как обычно, оставил ребёнка на попечение няни, но та, на прогулке, получила тупым предметом по голове, а ребёнка умыкнули двое в масках, видимо, в надежде на хороший выкуп. И получись у злодеев задуманное, если бы не вмешалась погода. Парочка незадачливых похитителей, намертво
Каково же было её удивление, когда, в небольшом отеле, в пригороде Сеула, она встретила девочку с фиолетовыми глазами, которую навещала в больнице. И ещё большим удивлением было увидеть младенца у неё на руках.
[Аньон хасейо, ЁЛин-сии! Рада вас видеть! Вы приехали забрать малыша? Он похож на меня! Выжил там, где другие не смогли бы. Когда я нашла его, он замёрз но не сдался ] — написала она на планшете, передав младенца на руки инспекторше.
— Аньон хасейо Лира-ян! — поздоровалась в ответ женщина, принимая из рук девочки живой свёрток. Необычные глаза девочки сверкнули фиолетовым цветом в ярком свете ламп, а её лицо озарила чарующая улыбка. У ЁЛин перехватило дыхание. Женщина, в который раз пожалела, что не обзавелась собственными детьми, которые, вот так, улыбались бы ей каждый день. А ещё, этот младенец! Он смотрел на неё своими любопытными глазёнками и пускал носом пузыри.
«Наверное, простыл!» — первое, что приходит на ум ЁЛин, заметившей сопли у малыша. — «Если он и правда провёл столько времени в остывшей машине, не мудрено подхватить насморк»
Рядом с Лирой находилась женщина в полицейской форме. Она проверила документы у ЁЛин, зафиксировала на камеру передачу ребёнка, и, пожелав им доброго дня, удалилась. Но, поговорить им, всё равно, не дали.
— Пошли, ЛиРа. Нам пора ехать, — окликает её пожилая ачжумма, дожидавшаяся приезда ЁЛин вместе с девочкой. Та, кивает в ответ, и быстро строчит послание для инспекторши.
[ ЁЛин-сии, заезжайте, как-нибудь, в гости, в Косон. Я не знаю адреса, но, у нас самая большая лавандовая плантация. Не ошибётесь ]
ЁЛин кивает в ответ
— Я обязательно заеду, проведаю тебя Лира-ян!
Они кланяются друг дружке, и девочка, в сопровождении ачжуммы, скрывается за дверью гостиницы, оставляя растерянную ЁЛин с младенцем на руках.
* * *
Наш сосед, оказывается, уехал ещё утром, видимо, надеясь, что сможет проскочить снежные заносы за пределами города. Что ж, у него на то свои причины. Зато, обратно я еду заняв его место. Намаявшись с нежданным дитём, накануне, я зверски устал, и ожидаемо, убаюканный дорогой, быстро заснул, накинув капюшон и прислонив голову к стеклу.
Во сне, я нахожусь на поверхности планеты. Бегу со всех ног, стараясь скрыться от неумолимого солнца, которое, вот-вот выглянет из-за горизонта, и спалит меня дотла. Бегу, но всё, что мне удаётся, это не выходить из терминатора — оставаться в вечном равновесии, между тьмой и светом. Побегу
Передо мной неширокая расщелина. Очередная, из тех, что во множестве усеивают поверхность планеты.
«Ерунда!»
Прыжок! Ожидаю, что нога коснётся противоположной стороны провала, но этого не случается. Край расселины убегает вперёд, и я ухаю в пустоту. Тяну руки, в надежде зацепиться за какой-нибудь выступ, но скальные своды смыкаются над головой, равнодушно проглатывая меня в своё чрево.
Конец девятой главы.
Продолжение следует…
Глава 10
Глава 10
Манхи, вот, засранка, решает вдруг, раз ей вставать в пять утра — собираться в школу — значит, и мне с ней, заодно. Не, в школу сегодня она идёт с ЁнСо. Та, понесёт мои документы. Если их примут, тогда, с завтрашнего дня, я присоединюсь к армии самых несчастных людей в мире, тех самых, которых заставляют ежедневно грызть гранит науки.
По сигналу будильника, отлипнув от моего бока, она, сначала садится на постели, а затем, принимается пихать меня в этот самый бок руками. Неблагодарная, пользуется тем, что не могу ей высказать всё, что думаю о подобной методе пробуждения!
«Ну дайте человеку поспать!» — Куда там!
— Просыпайся, Лира, пять утра уже!
«Чего?! Какой, нафиг, просыпайся? Я, только глаза сомкнул!»
Не поворачиваясь, показываю настырной девчонке фигу, и зарываюсь в одеяло, заодно, прихватывая и соседское. Так теплее, а ей, сегодня, уже не понадобится.
— Ах так! — сквозь сон слышу её восклицание, а затем… Бац! — ощущаю удар подушкой по башке. Бац! — второй.
Вяло поотмахивавшись, встаю. Мне бы такой энтузиазм, как у Манхи. По натуре я — сова, и в это время, обычно, если не нужно на работу, только ложусь. Отправляясь в уборную, вспоминаю, какие скандалы закатывал в детстве, когда родители поднимали меня ни свет, ни заря, чтобы отправить в детский сад, а позже, в начальную школу. Доходило до рукоприкладства, с их стороны, разумеется. Неприятные воспоминания. Со временем, я стал ответственнее подходить к ранним подъёмам, но лёгкой ноги так и не заимел.
Умывшись, прямо в пижаме спускаюсь вниз, завтракать, надеясь, дождавшись, когда Манхи свалит на учёбу, отправиться досыпать. Ага, размечтался, одноглазый!
— ЛиРа, а почему ты не одета? — наезжает на меня ЁнСо. — Для тебя есть работа. Не сидеть же тебе без дела, пока не пойдёшь учиться с остальными.
Мысленно посетовав на судьбу, разворачиваюсь, и возвращаюсь к себе в комнату.
«Работа не прогулка» — разгибая спину, вспоминаю второй смысл поговорки про «волка». А ещё, в голову лезет чепуха про «облагораживание» человека. В моём случае, это не работает. Кроме матов, никаких других слов не остаётся на языке. Какое уж тут «облико морале»?
ЁнСо, попросила Сонэ ввести меня в курс дела. А та, добрая душа, недолго думая, показала, где у них находится хозинвентарь, и определила ближайший фронт работ, справедливо полагая, что молодой «кобыле» всё по плечу. После чего, сама отправилась по магазинам — закупать продукты.
Фронтом предстоящих работ был весь дом, очень сильно нуждающийся в моей заботливой руке. Мне надлежало пройтись по всем комнатам, сменить бельё, заправить постели, всюду протереть пыль, вымыть полы. Грязное бельё нужно было сложить в большие мешки и отгрузить специальному человеку, для отправки в прачечную.