Безмолвные клятвы

Райнхолд Конни

С тех пор Генри потерял свободу и покой. Он пытался поближе сойтись с братом Люком, но в то время это было невозможно. Их разделяло огромное расстояние, ослаблявшее родственные узы. А сейчас, скорее по велению судьбы, а не по своей воле, Генри искал своего брата.

Он широко расставил ноги, крепко ухватился за жесткий канат и нагнулся, глядя на бушующую за бортом стихию.

– Уберите этого идиота в каюту! – раздался крик с капитанского мостика.

Один из матросов поспешил выполнить приказание и приблизился к Эшфорду. Но Генри взглянул на матроса с такой тоской и безразличием, что тот остановился рядом и не сказал ни

слова. Генри медленно отвинтил крышку фляжки и отхлебнул немного бренди. Сверкнула молния и на миг осветила его лицо. Посмотрев на серебряную поверхность фляжки, он увидел отражение своих голубых глаз, сверкающих в темноте. Ветер яростно трепал его вьющиеся волосы, поднимая их над головой, как черный нимб. Полы плаща развевались, шумя, словно крылья Люцифера, повелевавшего штормом.

Матрос перекрестился и ушел прочь, найдя себе более важное занятие в другой части корабля.

Генри повернулся и посмотрел на волны, на губах его появилась улыбка удовлетворения. Ему казалось, что он сам является частью этой могучей стихии, и испуг матроса ему очень польстил.

От сильной качки у Генри захватывало дух, ему представлялось, что он летит над водой вместе с ветром. Отчаянная мысль мелькнула в его голове. Что, если нырнуть в темную пучину и отдать себя во власть беспощадного океана? Разве это страшнее, чем вверить свою душу столь же беспощадной жизни? Он засмеялся, и новый порыв ветра тотчас подхватил и унес его смех.

* * *

Форт-Феттерман, штат Вайоминг

– Она глупа как пробка, – произнес один из жителей Форт-Феттермана. – Тащилась по орегонской дороге в старом фургоне и набила его таким хламом, который никакому дьяволу не нужен.

– Сумасшедшая, – согласился его приятель. – Живет в таких диких местах и строит красивые дома. Лучше бы строила свинофермы. Тогда к ней относились бы более серьезно. Кому нужны ее продукты и галантерея?

– Откуда тебе известно? – возразил другой. – У нас во всей округе нет ни одной хорошей лавки. Помяни мое слово, каждая семья, которая здесь живет, скоро будет покупать только у нее.

Первый презрительно усмехнулся:

– Скоро ее товарами заинтересуются грабители. А у нее нет никакой охраны. Может, она ждет, когда правительство построит вокруг ее домов крепостную стену и поставит часовых? Говорю тебе, она ненормальная!

Его приятель выплюнул окурок в пыль главной улицы Форт-Феттермана и заметил:

– Хотел бы я быть таким ненормальным… и таким богатым.

Еще один мужчина, все время молчавший, вступил в разговор:

– Тебе не нравится, что у нее больше мозгов, чем у тебя.

– У нее вообще нет мозгов, – угрюмо произнес первый. – Разве женщине положено делать то, что делает она? Ездить по дорогам, скупать товары, охотиться, как индеец, дубить шкуры? Так не должно быть.

– Не тебе судить, Джаспер. У нее есть деньги, а у тебя даже пуговиц на ширинке не хватает. Так что не тебе раздвигать ей ноги.

Его собеседник ухмыльнулся:

– А у тебя, конечно, это получится!..

– Нет. Я слышал, что она будет принадлежать только тому мужчине, который преподнесет ей состояние и обручальное кольцо…

Люсьен Эшфорд, граф Фэрли в десятом колене, узнавал о жизни Речел Пэрриш из разговоров вперемешку со сплетнями, и чем полнее была картина, тем большее любопытство она вызывала. О дочери скандально известной

мадам Розы ходило много слухов с тех пор, как она осмелилась пойти на последние выборы. Люсьена очень занимала дошедшая до Шайенна история о том, как Речел подошла к избирательной урне, игнорируя неодобрительные взгляды и шепот, и как с гордым видом разговаривала потом с женщинами, пытавшимися с ней поссориться.

Люсьен увидел объявление Речел и получил телеграмму от Генри в один и тот же день, и в его голове зародилась интересная идея. В надежде спасти брата он стремился использовать любую возможность, какой бы фантастичной она ни показалась. Генри уже несколько лет живет без всякой цели, разрушая свою жизнь, пытаясь забыть о том, кто он и откуда. Люк понимал, что Генри плохо кончит, если вовремя не вмешаться.

Чем ближе Генри подъезжал к Вайомингу, тем чаще Люком овладевали отчаяние и апатия. Временами все его чувства приходили в полное смятение и в сознании воцарялся хаос. Хаос из-за Генри. Кошмары, связанные с Генри. Его тень теперь постоянно преследовала Люка, напоминая, что свет, который еще теплился в душе брата, постепенно гаснет, что остроумие, изящество, талант Генри и, наконец, даже сам его облик будут безвозвратно утрачены. Главное, чтобы Генри не свыкся окончательно со своим жалким существованием и не забыл, что он должен жить нормальной жизнью, а не бороться со всем миром.

Люсьен снова перечитал объявление, потом документы, которые давно приготовил, и воображение нарисовало ему портрет мисс Речел Пэрриш – женщины смелой и целеустремленной. Женщины, чья решимость построить свое будущее была такой же сильной, как решимость Генри разрушить собственную жизнь. Осуществляя этот план, Люк понимал, что рискует лишиться всего, что связывает его и Генри – дружбы, уважения, доверия… любви. И все же, если план сработает, если он сумеет найти Генри хорошую жену, приличное жилище, и все это придется Генри по вкусу, то можно считать, что брат спасен. Но, с другой стороны, он едва ли простит Люку обман. Люк будет проклят, если поможет брату. А если не поможет – тоже будет проклят. Люсьен выбрал первое. Ему будет легче жить с проклинающим его братом, чем совсем без него.

Он аккуратно сложил бумаги в кожаную сумку. Да, Речел Пэрриш – именно та женщина, которая решит все проблемы. Если не посылать Генри деньги, которые он просит, то можно задержать его на пути из Англии в Шайенн. А если мисс Пэрриш оправдает ожидания Люсьена, то ко времени приезда Генри его судьба уже будет решена.

Через две недели Люсьен встретится с Речел и примет главное решение.

* * *

Биг-Хорн Бэйсин, штат Вайоминг

– Девочка, у тебя ума не больше, чем у мошки, – сказал Клетус, поеживаясь от холодного ветра. – Думаешь, для Грэйс теперь важно, что написано на этой дощечке?

Речел посмотрела на него сквозь густую пелену снежинок, выпавших ранней весной. Взгляд ее был отрешенным – она на миг вспомнила другое время и другую могилу, но затем вновь вернулась к своей работе, вырезая на деревянной дощечке пляшущие буквы. «Больше от Грэйс ничего не осталось», – подумала Речел.

Руки ее окоченели, тонкая кожа перестала реагировать на колючий ветер. Сердце казалось твердым камнем, застывшим в груди. Шерстяной шарф, и закрывавший подбородок и губы, покрылся от горячего дыхания корочкой инея.