Безмолвные клятвы
Шрифт:
Она улыбнулась ему в ответ и почувствовала приятную дрожь, когда Генри дотронулся пальцем до ее губ.
– Что у тебя в корзине? – спросил он, не отрывая глаз от ее лица.
– Ужин. Сегодня я задержалась.
Генри опустил руку и устало произнес:
– Снова ходила к этой шлюхе…
В его голосе не было особой неприязни, и Речел решительно объявила:
– Она остается жить в нашем городе.
– Слава Богу, что не в нашем доме!
– Она никому здесь не мешает, – добавила Речел и, не встретив дальнейших возражений, начала раскладывать
– Вы будете ужинать вместе со мной? – спросил он.
– Да, на сегодня работа закончилась, – произнесла Речел, радуясь, что они сменили тему разговора.
– Ваша работа никогда не закончится. – Генри откусил кусок сэндвича. – За вами очень трудно угнаться.
– Зачем вам это нужно?
– Для собственного удовольствия.
Генри говорил дружелюбно и без тени иронии. Речел надеялась, что в таком же духе они будут беседовать и дальше.
– Может, вам было бы легче успевать за мной, если бы вы не проводили столько времени в своей хижине…
– Боитесь, что я там окончательно замурую себя?
– Вряд ли вы чувствуете себя замурованным. Для занятий живописью у вас есть краски, холсты… и, наконец, стены.
Генри пристально посмотрел на жену:
– Вы слишком многое замечаете, Речел.
Она пожала плечами:
– Только очевидное.
– И что вы мне предлагаете?
– Перенести мастерскую в наш дом. Там гораздо светлее. Я содрала старые обои и побелила стены в свободной комнате.
Он лег на спину и уставился в небо:
– Вы подумали обо всем…
– Я знаю только, что в этой хижине вам рисовать неудобно.
Генри перевел взгляд на жену:
– Спасибо, Речел! Впрочем, я никогда не смогу отблагодарить вас за вашу заботу и ваше терпение.
Речел продолжала есть сэндвич и запивать его молоком. Слова мужа настолько ободрили ее, что она решилась доверить ему свою тайну:
– Теперь вам вовсе не обязательно ходить в мою спальню, потому что у меня будет ребенок.
– Вот как? – Генри перестал улыбаться и задал Речел вопрос, которого она меньше всего ожидала: – Надеюсь, в моей новой комнате есть кровать?
– Нет.
– Как же вы об этом забыли? На вас это не похоже!
Генри встал и посмотрел на жену сверху вниз. Она глубоко вздохнула:
– В доме есть две спальни – моя и ваша, если вас это интересует. Можете спать, где хотите.
– Речел, – нетерпеливо произнес Генри, – вы только что сказали, что теперь мне можно не приходить в вашу спальню. Почему же вы раньше заставляли меня это делать?
– Я никогда вас не заставляла. И впредь не собираюсь.
Генри нагнулся, взял жену за запястья и поднял с земли.
– Вы заставляли меня, мэм, всем своим поведением, – проговорил он, глядя ей в глаза. – Просто приковали к себе своей молодостью и красотой, наконец, своей
Жар соблазна, волнение и страх одновременно охватили Речел. Ее поразила сама мысль о том, что она стала для Генри чем-то большим, чем жена, брак с которой скреплен лишь формальным договором и обязательными брачными клятвами. Ей хотелось обнять мужа и вырвать из той адской тьмы, которая окутала его. Хотелось слышать его смех, видеть его влюбленным и счастливым. Речел положила руки на плечи Генри и посмотрела ему в глаза:
– Я прошу тебя приходить в мою спальню. А уж ты волен делать все, что захочешь.
– Ты не очень-то жаждешь дать мне эту свободу?
– Не очень…
Генри наклонился и коснулся губами ее щеки.
– Ты готова?
– Да.
– Хорошо.
Речел почувствовала, как закружилась голова, когда Генри взял ее на руки и понес к дому, позабыв об оставленных на траве кувшине, тарелках и пустой корзине.
– Генри… перестань… остановись!
Она изловчилась и ударила мужа кулаком между ног.
– Хэнк! Остановись… пожалуйста…
– Речел, черт побери! – взревел он, согнувшись от боли. – Ты так кастрируешь меня!
– Отпусти!
Генри остановился и осторожно положил Речел на траву.
– Не называй меня Хэнк, – произнес он.
– Я назову тебя еще хуже, если будешь так груб со мной!
– Ты же говорила, что готова…
– Да, но я ношу ребенка, – она указала на свой живот. – Что мы ему скажем, если он родится кривобоким? Что его отец был слишком нетерпелив? Или что он таскал свою жену, как перетаскивают бревна?
Генри неожиданно расхохотался – звучно и раскатисто. Речел замолчала, слушая его смех. Она снова почувствовала головокружение, когда муж бережно взял ее на руки и понес в дом. Он ногой открыл заднюю двери и через кухню вошел вместе с Речел в ее спальню. На этот раз она не сопротивлялась. Казалось, что тело ее растаяло, став текучим и зыбким, как вода…
– Ты рад, что у нас будет ребенок? – произнесла она.
– Я еще не думал об этом, Речел.
– Тогда что ты делаешь? Зачем?
– Я уже исполнил свой долг перед тобой, Люком и родом Эшфордов. Теперь я свободен и требую то, что мне причитается. Я здесь, потому что сам этого хочу.
Посадив жену на кровать, он нетерпеливо расстегнул ее платье и снял его через голову. Речел не могла пошевелиться, не смела произнести ни слова, когда Генри стащил с нее оставшуюся одежду и принялся за свою.
Когда все было сброшено на пол, Генри ласково, но настойчиво заставил ее лечь на спину. Речел нырнула под покрывало и посмотрела мужу в глаза. В полумраке они казались черными с чуть заметной синевой. Но теперь она не боялась ни этих глаз, ни самого Генри.
Сердце ее бешено застучало, когда муж тоже забрался под покрывало, крепко обнял ее и тяжело задышал, ощутив тепло и мягкость ее груди. Его рука скользнула по талии Речел к бедру.