Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
Мне удалось сесть, я отобрал у леди Латимер шляпу и нахлобучил ее на макушку. Я должен уйти отсюда, уйти от нее, от такой постыдной близости. Я стиснул зубы и поднялся, оттолкнув заботливо протянутую руку. Мадам просто смеется надо мной!
— Вы такой же, как Эдуард, — совершенно спокойно сказала она. — Он тоже легко перегревается на солнце. Должно быть, это присуще всем Тюдорам, и по той же причине не любит бывать на солнце леди Елизавета. Хотя, насколько я знаю, она гордится своей белой кожей.
Я испытал облегчение. Моя гордость спасена. Но нет, это невозможно…
— Кейт, — забормотал
Ну вот я во всем и признался. Теперь я могу отпустить ее, отказаться от нашей помолвки. Кейт, я уверен, никому не расскажет о случившемся сегодня.
— Ну и что же, — заявила она, явно не собираясь ни в чем оправдываться. — Я дала согласие на наш брак, ваша милость, вполне понимая ваше положение.
— То есть из жалости?
Больше всего на свете я ненавидел, когда меня жалели. Жалость унижала меня и казалась высшим оскорблением. Тот, кто жалеет другого, всегда смотрит на него с превосходством. Сочувствие спускается с высот, разделяя участь страдальца, но жалость сродни презрению. Она бессмысленна и бездеятельна, она оказывает мерзкое и пагубное влияние. Нет, я не потерплю ее. Я готов выцарапать глаза и плюнуть в лицо всякому, кто посмотрит на меня с жалостью.
— Нет, ваша милость.
Ложь!
— Почему же тогда?
— Потому… потому что я испытываю к вам искреннюю привязанность, — сказала она, — нежные и дружеские чувства… Телесные недостатки для настоящей дружбы не имеют значения. Только Эрота волнуют плотские удовольствия; хотя даже эротическая любовь стремится к обладанию и душой, и телом. Лишь вожделение порождается физическими прелестями.
— Разве можно из привязанности выходить замуж? — проворчал я.
Я всегда считал привязанность просто слабостью, разбавленной разновидностью чувственной любви или дружбы, а не полноправным чувством.
— У греков есть особое слово «storge», — улыбнулась Кейт, — так они называют своеобразный родственный вид любви в ее подлинном значении. Она подразумевает безмятежное сердечное спокойствие, радость от совместного бытия. Это самый смиренный вид любви, он не претендует на проявления пылких страстей. И благодаря ему наша жизнь обретает надежное и долговечное счастье. Разве это не достойная причина для брака?
Ее быстрые и четкие ответы удивили меня. Очевидно, она раньше задумывалась об этом.
— И вы действительно испытываете ко мне сердечную привязанность, Кейт?
— Давно. Иначе я не захотела бы… не смогла бы… стать вашей женой.
— А если бы я приказал вам, милая Кейт?
— Сердцу не прикажешь, — с улыбкой ответила она.
Меня затопила огромная нежность к ней. Я был на вершине блаженства.
Мы закончили собирать землянику, весело болтая о философских различиях между storge, amicitia, eros и caritas, — и счастливые вернулись
LVIII
Моим курьерам больше не приходилось ездить длинными окольными путями, и одно это уже показывало, что положение, по крайней мере на юге Англии, изменилось к лучшему. Ко дню летнего солнцестояния число жертв чумы в Лондоне резко пошло на убыль, и обыватели приписали сие чудо магии самого длинного дня в году. Ученые и медики объясняли это таинственным воздействием солнечных лучей на болезнь. Так или иначе, чума ослабила хватку, и город вновь вздохнул свободно.
Через две недели в столице фактически прекратился мор. Но для надежности нам следовало переждать еще пару недель. А потом мы вернемся в Лондон, к привычной жизни.
Депеши от разъехавшихся тайных советников подтверждали, что они непрестанно думают о работе и им не терпится вновь приступить к своим обязанностям. Епископу Гардинеру и Одли надоело копаться в садах Суффолка; их мало радовали цветущие розы. Райотесли и Кранмер, прозябавшие в окрестностях Колчестера, от скуки заинтересовались местной историей и составили буклет о крестинах по всем близлежащим церковным приходам (ради чего целыми днями корпели над приходскими книгами). Этот труд поначалу увлек их, и они решили найти правдоподобное объяснение частоты рождаемости и выбора имен для младенцев в разных семьях. Но вскоре сие занятие им наскучило, вероятно, советникам попросту не хватало воображения и они не знали, на что убить время.
Питри в Хантингтоншире принялся изучать местный кружевной промысел. Изделия там отличались большим разнообразием узоров, и мастерицы заявляли, что, дескать, обучила их этому искусству «добрая королева Екатерина». Чепуха, разумеется, но так создаются легенды. Екатерина никогда не выходила в народ и не показывала простолюдинкам, как плести кружева. Она понятия не имела, как они делаются. А то, что Испания славится своими кружевами, ничего не значит. Я ведь не умею стричь овец, несмотря на то что мы славно торгуем английской шерстью. Между тем Питри пришел к выводу, что изготавливаемые в Кембриджшире и Хантингтоншире кружева могут стать прибыльным промыслом не только в Англии, но и за ее пределами.
Генри Говард бездельничал в родовом имении Норфолка и развлекался составлением преобразовательных планов собственных обширных владений в бывшем нориджском приорате Святого Леонарда, так называемом Маунт-Суррее. Его усовершенствования включали разнообразные итальянские новшества, благодаря которым монастырь превратился в подобие средиземноморской виллы, окутанной влажными туманами Восточной Англии. Время от времени Генри самолично руководил каменщиками, стекольщиками, ваятелями и художниками, трудившимися над дворцовым строительством, а в перерывах сочинял стихи и изучал геральдику. Ничем себя особо не обременяя, он погрузился в мир грез и чувствовал себя превосходно вдали от столицы.