Безнадежно влип
Шрифт:
– Замолчи. Дурдом какой-то. И так все пошло по пизде, хоть ты можешь меня пока не доводить? – прикрикивает на Наташу Вячеслав.
– Папе сде папе сде папе сделали ботинки, – чуть ли не смакуя, произносит она, вызывая во мне чувства протеста. Девушка же!
– А вы не могли бы оба не матерится, – не выдерживаю этого кошмара.
– А ты вообще варежку захлопни, тоже мне, праведница. Наташа, кофе с молоком и одной ложкой сахара, – по слогам произносит Вячеслав, вызывая даже во мне раздражение. – Без плевков, пожалуйста. А вы садитесь, мне не нравится, когда надо мной
Происходящее мне не нравится от слова совсем. Медведев почему-то следует просьбе Архангельского и садится за стол напротив него. Я же стою как дура, не зная куда примкнуться. Стула всего три. И на последний из них уже уселась Наташа, как только поставила греться чайник. Так бы я и стояла как дура, если бы Миша не потянул меня к себе на колени. Что я там говорила, не нравится происходящее? Очень, очень даже нравится!
– Гриша не в курсе, где ты. О твоем местонахождении я узнал через несколько дней после твоего второго побега и повел твоего отца по неверному следу. А ты вообще здесь ни при чем, – указывает взглядом в сторону Наташи. – Так и вожу его за нос полтора месяца.
– Зачем вам это все? – непонимающе уставилась на Вячеслава.
– У кого есть на этот счет какие варианты? – кивает в сторону Наташи.
– Ты – вуайерист, – со всем ехидством в голосе выдала Медведева. – Поставил камеру и поглядывал за тем, как другие трахаются.
– Слишком долго пришлось бы ждать. Проще порно посмотреть. Мария, а ты что думаешь? – переводит взгляд на меня.
– В душе вы оказались очень порядочным человеком и решили, что надо дать мне свободу и поспособствовать моим отношениям с Мишей? – на мой комментарий Медведев даже не усмехнулся, а открыто хохотнул. И если бы я не сидела у него на коленях в столь приятной позе, точно ударила бы за такое поведение.
– Ну теперь все более-менее ясно, – наконец подает голос Миша. – Просто кто-то передумал жениться, но сказать об этом твоему отцу, Машенька, чревато большими последствиями. Например, потерей бабла. Поэтому твой жених предпочел сделать некоторую перестановку. Все так?
– Все-таки есть в этом диспансере адекватные люди. Но с корректировками. Перестановку просто так не сделать. Точнее ее вообще почти не сделать. Ну я надеялся, что за это время, Мария, ты вдруг выберешь себе более смазливую и подходящую по возрасту партию. В виде...
– Брата, – с каким-то удовольствием Медведев прерывает Вячеслава.
– Да. Втюхаешься в него на всю голову, а уж потом как-нибудь, возможно, с трудом, но разрулим.
– Какой брат? – растерянно бормочу я.
– Твой потерянный. В младенчестве Хосе Игнасио, – не скрывая сарказма выдает Миша.
– Кажется, вы так, Михаил Александрович, называли кое-что другое, когда мы проснулись в пробнике комнаты. Помните? – не знаю, что на меня нашло, но я со всей силы сжимаю Мишину руку. Он же едва заметно улыбается. – Так что там с братом?
– Ну чего ты тупишь?! Никита голова отбита и есть его брат. И, судя по моим данным, даже не сводный.
– Родной, – кивает Архангельский. – Жаль, что какой-то слесарь перекинул на себя одеяло.
– Слесарь? – непонимающе
– Ну, лесник, я забываю кто обычно с такой бородой ходит. Кто ж знал, что он пленит тебя своей бородой. То ли дело Никита. Распиздяй, но смазливый. И в тебя реально влюбился.
– Или в бабки, за которые мажора отправили в глухомань охмурять девицу, – с явным удовольствием добавляет Миша.
– Или так, – как ни в чем не бывало соглашается Архангельский. – Хотя все равно с корректировками. Вообще, товарищи, дела наши плохи, если уж по серьезному. А ваши еще хуже, чем мои. Я не представляю, что должно случиться, чтобы Гриша дал добро на ваш союз.
Несколько секунд я нахожусь в полном загрузе. Они еще о чем-то говорят, я же вся ушла в себя. Даже не реагирую на звонок в дверь. Это точно не папа. Можно выдохнуть. Однако не получается. Все мои надежды на то, что он дал добро – моментально разрушились. Он просто ничего не знает обо мне. И если такой человек как Архангельский не хочет на мне жениться и не может этого избежать, то дела мои хуже, чем я думала.
Очухиваюсь я только тогда, когда в нос ударяет вкусный запах. Перевожу взгляд на стол. Пока я была в раздумьях, любитель индийской музыки, принес пакеты с едой. Жуть как стыдно, но слюна и желудок зажили собственной жизнью при виде суши и роллов. Папа меня такой едой баловал редко, нет в ней ничего полезного, но она отчетливо засела в подкорке.
Сейчас вдруг четко поняла, что завидую этой паре. Я хочу так же, как они, заказать еду из ресторана и довольствоваться ею наедине с Мишей. Правда, сейчас я просто голодна. Тут уж не до любви. Предательский желудок дает о себе знать неподобающими звуками. Миша это явно услышал, как и окружающие, но отреагировал своеобразно: захотел встать.
– Не стоит, Михаил, проявлять характер, когда не нужно, – Архангельский тут же пресек его попытку встать вместе со мной. – Голодные люди – злые люди. Не стесняемся. За то, что уплочено, должно быть проглочено. Да и надо налаживать контакт.
Контакт не контакт, а есть жутко хочется. Схватила первый попавшийся на глаза ролл и отправила себе в рот. Попыталась накормить Мишу, на что он недовольно скривился, буркнув «я такое не ем». Немного утолив свой голод, до меня, наконец, дошли две вещи: Наташа смотрит на меня недобрым взглядом, видимо, посчитав меня причиной, по которой Вячеслав с ней сошелся. Ну и второе: я в полной жемчужине. Что теперь будет со мной и Мишей? Как будто услышав мой не озвученный вопрос, Архангельский первый нарушил молчание.
– В принципе, мы все можем жить в моем доме. Мы с тобой поженимся, – кивает в мою сторону. – А ты, Наталь Санна, так и остаешься типа моей служанкой. Ты, – указывает на Мишу. – Будешь моим охранником. – И будем себе жить поживать. Никто ничего не узнает, что за закрытыми дверями мы меняемся ролями, – произнес настолько серьезно, что такая как я могла бы точно поверить.
– Прям как Зита и Гита, – не скрывая сарказма, выдает Миша.
– О, один из моих любимых фильмов. Хорошо, когда рядом есть кто-то почти одной возрастной волны. Понимание дорогого стоит.