Безумец и его сыновья
Шрифт:
— Крыша есть. Чего тебе еще надо?
Схватил флягу, гармонику и перебрался к Марии.
И не показывался из ее землянки, пока Наталья не устала проклинать его и рвать на себе волосы.
Он безбожно запил и без устали нежился с новой подругой. И развлекался так, пока не пролил подобный прежнему ливень и не пронеслась над холмом еще одна буря. Любовники остались без крыши.
Тогда вновь натащил бревен, схватился за топор, и заструилась щепа. И еще одна изба поднялась
За холмом же вновь само по себе колосилось ржаное поле — хотя никто к земле в это лето и не прикасался!
А Безумцевы сыновья уже ползали в траве и пытались подняться с колен.
Тем же летом в один прекрасный день вдали показалось пыльное облако. Обогнув хлебное поле, на холм вскарабкался трактор и заглох под яблонями. С машины слез пришелец и расстегнул свою шинель. Был он длинным и худым, на его руках недоставало пальцев. Солдатские башмаки с обмотками дали скрип.
Напрасно обрадовалась было поначалу Валентина, напрасно застучало ее сердце — это тогдашняя власть, наконец, вспомнила о селении!
Жалость засветилась в скорбных глазах присланного Председателя, когда поглядел он на платья собравшихся женщин и на их помятые ведра:
— Здравствуйте!
Ему приветливо отвечали.
Тогда спросил:
— Нет ли у вас какого-нибудь жилья?
Ему показали на развалившуюся Натальину землянку.
Перетащил он туда нехитрые пожитки и бережно перенес сундучок с книгами.
В тот же вечер, дождавшись дойки, Беспалый (как тут же прозвали его женщины) сам взялся делить молоко. Заметив, что Мария, взяв себе и сыну, еще подставила огромную кружку, сощурился и глянул в свою записную тетрадь:
— Все у меня посчитаны.
— Не все, — замахали руками женщины. — Есть, как и ты — фронтовик!
— Почему не выходит?
— Спит, — вздыхала Мария. — Да пьет из фляги, будь она неладна!
— А работать будет?
— Нет, — отвечали уверенно дружным хором.
— Калека?
— Да здоров он как боров! — уверили Председателя.
Беспалый тогда отправился к избе, в которой валялся Безумец, но недолго он там пробыл. Появившись на крыльце, разгневанный, тут же приказал бездельнику ничего не отпускать.
Торжество загорелось в Натальиных глазах.
Беспалый принялся расхаживать по холму. Женщины ему поведали — зерна с Безумцева поля не только хватило на зиму, но еще остались излишки, и даже немного зерна погнило.
— Откуда зерно в такой недород? — недоумевал присланный.
Женщины откликались:
— Сами не знаем! Бездельник наш одним мешком засеял осеннее поле — и под самую зиму пошла рожь!
Беспалый уткнулся в привезенные книги:
— Не
Однако он напрасно листал Маркса.
Поразмыслив же, сказал:
— Как бы там ни было, зерно нам пригодится. Всюду голод. Давайте-ка сюда излишки!
Ему снесли в двух мешках излишки, а оставшееся зерно он разделил поровну между всеми. Узнав, что есть здесь и ребенок без матери, Валентине насыпал пайка побольше.
Агриппа, не выдержав, собрала зерна и ему, и постучала в землянку. В сыром жилище при свече Беспалый склонился над тетрадью, зажимая обрубками пальцев карандаш, и что-то чертил там.
— Странный вы! — сказала ласково Агриппа.
— Я сюда правдой прислан.
— Делаете, как Иисус хотел — все поделить, — пробормотала. — А себе хлеб почему не берете?
— Вам и детям нужнее. А я как-нибудь перебьюсь. Наша власть никого не оставит!
— Да хватит хлеба! И на другой год намолотим.
— Откуда? — вновь озадачился Беспалый.
— Да все от него, окаянного пьянчуги. Не иначе, сам черт помогает проклятому пьянице!
— Не может и быть такого, — твердил Председатель. — По всем законам не может.
Чертил он в тетради планы будущей жизни.
И задумав первым делом построить на краю холма коровник, принялся считать бревна, оставшиеся еще от Безумцева строительства. Он мучался своей беспалостью — руль тракторный еще мог обхватить и зажать карандаш, но вот топор был ему уже заказан. С горечью признался Беспалый Агриппе, что сам готов был бы все сложить и построить, и приблизить будущую жизнь, но вот только рубить коровник ему не под силу!
Председатель завел трактор, приладил к нему мешки с зерном и отправился за помощью в областной центр.
Трясся он на дребезжащем сидении по дорожному мху. Старуха со своей маленькой спутницей чуть было не оказались под колесами. Коммунист нагнулся с жесткого трона машины и сурово приказал:
— Впредь уходи от мотора. Или ты глухая?
— Божий глас слышу, шума твоего не слышу, — отвечала Аглая.
Он нахмурился:
— Не услышишь шума машины — сгинешь!
— Сгинешь ты! — отрезала старуха.
Председатель засмеялся:
— Жмись к обочине, старая. Вскоре повсюду будут моторы… Или не знаешь — навечно уже встала новая жизнь.
— Как встала, так и рассыпется! А безбожник при помощи черта вновь засеет поле. И пить будет, и валяться на холме… Не тебе прогнать его! То под силу лишь Божьему вестнику…
— В бараний рог скручу тунеядца, — пообещал Председатель. — И жизнь налажу такую, какой здесь еще не бывало.
Он похлопал по карману шинели, где была его тетрадь с планами.