Безумие
Шрифт:
– Бля, – выдыхает Адам, когда я прижимаюсь к нему попкой. Парень наклоняется ниже, чтобы удерживать меня неподвижной, и я понимаю, что он сдерживается.
Адам сказал, что боялся зайти слишком далеко, так что беру инициативу в свои руки, переплетаю наши пальцы и оттягиваю его от двери. Я не останавливаюсь, пока мы не оказываемся в атласно-черной спальне.
– Персик, – произносит Адам, стоя в дверном проеме. Его голос срывается.
Я оборачиваюсь и прижимаюсь ладонями к его груди, глядя в те же глаза, в которые влюбилась, стоя в очереди в Mayhem.
–
Он в замешательстве выгибает бровь, а я продолжаю смотреть на него. Первый раз, когда Адам привел меня в эту комнату, он попросил меня считать в обратном порядке от десяти, чтобы доказать, что я всё ещё достаточно трезвая, чтобы он не воспользовался мной. Мне нужно, чтобы он понимал: я точно знаю, что делаю, и делаю именно то, чего хочу.
– Девять.
Понимание медленно озаряет его лицо, а я продолжаю считать:
– Восемь.
Самая сексуальная улыбка появляется на его губах, и он делает шаг навстречу мне. Я отступаю назад.
– Семь, – упираюсь коленками в край кровати, и Адам ползет ко мне. Сдержанность в чертах его лица исчезла, сменившись хищной улыбкой, от которой мое сердце барабанит по грудной клетке, пока я медленно двигаюсь по кровати.
– Шесть, – Адам поднимает мой топ, пока не стягивает его через мою голову, после чего швыряет за спину. Он касается губами шеи, и мое дыхание ускоряется.
– Пять, – выдыхаю я, тянусь руками за спину и расстегиваю бюстгальтер.
Адам нежно задевает пальцами мои плечи, стягивая лямки вниз. Он бросает бюстгальтер на пол, и я произношу:
– Четыре.
Он прокладывает невидимую тропу из поцелуев между моими грудями и вниз по животу, после чего снимает мою обувь и нежно целует голень, а затем хватается за пояс моей юбки, леггинсов и трусов. Одним медленным движением стягивает их вниз и садится на колени, чтобы тщательно изучить каждый дюйм моего тела. Он проводит языком по губам, и я чувствую, как становлюсь влажной.
– Три, – произношу я, возвращая его к реальности.
Он снимает рубашку, и я быстро говорю:
– Два.
Адам вновь заползает сверху на меня, его волосы щекочут мое лицо, пока губы не оказываются на расстоянии вдоха от моих. Я провожу пальцем по татуировке «Шар судьбы» на его груди, после чего скольжу по его животу, наслаждаясь возможностью прикасаться к нему где угодно и как угодно мне.
– Чего ты ждешь, Персик? – спрашивает Адам, и я так и не произношу «один».
Яростно целую, вызывая его стон. Он двигается бедрами навстречу мне, и я стону в ответ. Адам запускает пальцы в мои волосы, облокотившись о подушку под моей головой, и целует меня, пока я не начинаю путаться в мыслях. Я извиваюсь под ним, нуждаясь в гораздо большем, чем он дает мне.
Я протягиваю руку между нами и расстегиваю его джинсы, а затем стягиваю их так низко, насколько мне удается это сделать. Цепляюсь пальцами за его боксеры, но Адам оказывается вне зоны моей досягаемости. Он, тяжело дыша, упирается головой в мою грудь.
– Персик, мы не обязаны довести это до конца прямо
Провожу пальцами по его волосам, понимая, что Адам не хочет давить на меня. Но это кажется таким правильным, и мне нужно, чтобы он понял, насколько я готова.
– Я бы не пожалела об этом, – произношу я, и его прекрасные глаза смотрят на меня из-под густых темных ресниц. – Прошлой ночью... ты сказал, что я бы пожалела об этом, но это не так…
Я сглатываю стоящий в горле ком, отвлекая себя расчесыванием его мягких волос кончиками пальцев. Вновь встречаюсь с ним взглядом и осмеливаюсь произнести то, что вертится в моей голове:
– Я хочу, чтобы это был ты, Адам... я твоя, если ты хочешь меня.
Когда он целует меня в этот раз, всё ощущается совершенно иначе. Это медленный и нежный поцелуй, но от него точно так же кружится голова. Адам снимает джинсы и боксеры, а затем достает из кошелька презерватив и надевает его. Когда его кончик вплотную прижимается ко мне, я всасываю язык Адама в свой рот. Низкий стон зарождается в его груди, а затем он берет контроль в свои руки, покусывая мой язык и губы, пока я не становлюсь совершенно мокрой от желания.
– Персик, – произносит он, и я открываю наполненные вожделением глаза, чтобы взглянуть на него. – Спроси, почему я хочу тебя.
Он хотел, чтобы я спросила об этом прошлой ночью, но я была слишком напугана. Всё ещё напугана (да я, черт возьми, в ужасе), но доверяю ему. Он пообещал, что не сделает больно, и я знаю, что так и будет.
– Почему ты хочешь меня, Адам?
Одной рукой удерживая себя на весу, пальцем другой он нежно ласкает мое ушко, смотрит на меня и отвечает:
– Потому что я люблю тебя.
Губы следует за словами – он жадно целует меня, двигаясь бедрами вперед. Резкая жалящая боль возникает между ног, я задыхаюсь и впиваюсь пальцами в его плечи. Адам останавливается, отстраняется, а затем так настойчиво целует меня, что всё, что я могу чувствовать – его губы, сминающие мои. Боль между ног ослабевает, сменяясь подавляющим ощущением его губ, он вновь входит в меня, на этот раз немного глубже, а я царапаю его плечи. Адам продолжает осторожно двигаться, пока полностью не погружается в меня, и мне удается ослабить свою хватку.
– Ты в порядке? – тяжело дышит он, но я всё ещё грежу словами, которые он произнес до того, как разрушил последний барьер между нами.
– Ты любишь меня? – спрашиваю я, слезы счастья застилают мои глаза.
Озабоченность на лице Адам сменяется теплой улыбкой.
– Больше всего на свете.
Он целует меня до тех пор, пока вся комната не начинает вращаться, и затем возобновляет толчки. Жгучая боль внутри меня понемногу заменяется ощущениями, заставляющими меня стонать от удовольствия на ухо Адаму. Его нежные губы исследуют каждый дюйм моего тела: мой рот, подбородок, шею, грудь, пока лава внутри меня не начинает вновь закипать, угрожая затопить всё вокруг.