Безумие

Смирнова Кристина

«Здравствуй Мой Ангел,

Очень странно чувствую себя сейчас, под неусыпным вниманием твоих друзей чиркая это маленькое послание для тебя. Странно, что мое наваждение в твоем лице сейчас не предо мной, не сжимается от страха и не прячет такие красивые большие, голубые глаза. Какие они сейчас? Такие же глубокие синие озера? Или в них отражается метал? Ты не замечала? Да, в периоды твоего бунта и желания жить в них проступает льдистое серебро. А когда ты поешь, твои озера темнеют как вода перед дождем. Ты знала? Конечно, нет. Не до того тебе было, чтобы рассматривать себя. А я рассматривал, и недоумевал, почему ты? Красота не главное, не

главное для меня и твой запах, хотя, наверное, это ложь. Запах являлся главным аргументом для моего выбора, но не внешность. Только почему ни смотря на прошедшее время, до сих пор стоит мне закрыть глаза, вижу твой образ под веками, а память подкидывает звучание твоего голоса и грустных песен? Не знаешь? И я не знаю, ведь переборол своего Зверя, отпустил и даже отчасти не сожалею об этом. Чтобы было с нами, если бы не отпустил? Страшно представить тебя окончательно сломанной. И хорошо, что встретил тебя здесь, в этом месте много хороших людей, способных поддержать тебя и защитить от меня. Знаю, то, что сейчас попрошу, будет трудно выполнить, но ты уж постарайся.

Прости меня – за то, что опять появился в твоей жизни, возможно, чуть позже смогу перебороть себя и уйти, но не сейчас.

И хочу, чтобы ты научилась меня не бояться. – Я для тебя не представляю угрозу, по крайней мере, мне самому хочется в это верить, а если это не так, то не стоит забывать о твоих друзьях, за тебя они убьют меня и правильно сделают.

До свидания Ангел, надеюсь, это письмо хоть немного поможет тебе понять мои мотивы.»

Мотивы? Прости? Научись не бояться? Я в гребанной сказке с хорошим концом, где чудовище осознает свои ошибки и пытается исправиться? Да Боже я не настолько тронулась умом, чтобы в это поверить! Сминаю не в чем неповинную бумажку в тугой комок и откидываю от себя в приступе брезгливости и начинаю хохотать, со слезами и соплями, на грани истерики и она длится долго, но заканчивается несколькими нервными всхлипами и вопросом кто из нас двоих больше безумен? Рукавом кофты вытираю влагу с щек и топаю в душ, а потом спать, спать и еще раз спать. Как говориться я подумаю обо всем завтра, а может, и не подумаю, не важно.

Засыпаю быстро, во сне как поставленная на повтор картинка, мелькает сегодняшняя встреча, обрастая все новыми подробностями и новыми страхами, все как всегда, не удивляюсь чувству разбитого тела с утра и темным кругам под глазами. Хмыкаю, у глубоких озер появились темные берега. Привычно натягиваю капюшон и топаю в столовую, при этом захватив с собой телефон и mp3шник. Скоро будет звонить Сашка, а второе устройство должно занять мои мысли во время разминки на беговой дорожке, отвлечет от страха, который уже начинает пульсировать в странном танце моего пульса.

Я должна привыкнуть к этому чувству опасности. И я, черт побери, привыкну. Нахожу старые папки с музыкой и включаю Тату, делаю громче и выхожу под зажигательный ритм отчаянных девчонок, которые первые показали всему миру свою неправильность. Да, это было наиграно и спланировано умным продюсером, но это было прекрасно и отчаянно, эта волна задела всех, кто-то сочувствовал, кто-то плевался, не важно, главное равнодушных не было и в этом вся прелесть Татушек.

Меня они тоже не оставили равнодушной, в их музыке я видела отголоски своего одиночества и тоски по утерянной дерзости. Завтракаю под неусыпным присмотром вчерашнего кареглазого паренька, не знаю, чего он ожидал от меня, но он явно не удовлетворен моим скупым кивком, а мне пофиг. Ем и выхожу на улицу, кидаю взгляд на темный лес и вздрагиваю от вибрации в руке. Сашка, улыбка сама по себе расплывается на лице.

– Да? – Прикуриваю сигарету и блаженно потягиваюсь.

– Я это сделал! Я смог положить этого

придурка Олега на лопатки! – И столько искры в этом голосе, что сама заражаюсь его восторгом.

– А я тебе, о чем говорила? Стоит постараться и у тебя все получится малыш! – Затягиваюсь, обвожу взглядом изученный до мельчайших подробностей пейзаж большого поля и главного особняка.

– Ага! А как у вас там дела? Чем Грег занят? Не могу ему дозвониться, а он обещал меня потренировать на выходных! – Тараторит этот мелкий, как пулемет, и порой я не успеваю ответить на один вопрос, как на место одного сыпется еще штук двадцать и это почему-то не раздражает, а наоборот веселит. Может все от того, что этот голос стал звучать как голос ребенка? Ушли взрослые мысли оставив после себя детскую непосредственность и проблемы его возраста? И это еще больше подталкивает к выводу, что согласившись с предложением Лис, я поступила правильно. А сложившуюся вчера ситуацию переживу как-нибудь, главное поменьше накручивать себя, ведь как говорят - Не так страшен Черт, как его малюют?

Мы долго болтаем ни о чем и обо всем на свете, прощаемся в предвкушении долгожданной встречи и я, наконец, приступаю к выполнению разминки. Совсем скоро наступит ночь, и я начну тренироваться под предводительством Лисы и боюсь сегодня ее разочаровать. Ведь не смотря на всю браваду о душевном спокойствии, чувствую себя морально убитой, опустошенной, она это заметит.

Вечер подкрадывается незаметно и вот я уже здесь. Ничего не изменилось, Грегори тягает железо с Крисом, еще двое парней на соседних татах отрабатывают приемы рукопашной, а я стою, сжимая в руке опасную сталь, и не могу сосредоточиться на том, что должна сделать. Лис бьет наотмашь меня по щеке, и я вздрагиваю от обжигающей боли, которая расплывается покалывая.

– Да сколько можно? Ты меня вообще слышишь? – Орет она, а я пытаюсь сфокусировать взгляд на разъяренной девушке.

– Что совсем мозги съехали набекрень? – Трясет за плечо.

– Мне позвать Шакала, чтобы ты очнулась слабачка?

Спусковой крючок, она нашла его и как неаккуратный стрелок дергает, направляя дуло себе в лицо. Оружие послушно чужой воле, оно стреляет, не заботясь о том, что пуля летит в хозяина. Пальцы сильнее сжимаются на рукояти, обманное движение, подножка и хищная сталь прижимается, надавливая на тонкую белоснежную кожу шеи. Враг будет повержен, еще движение и голова будет отделена от тела, только почему я медлю? Вижу, как рука врага машет кому-то за спиной, и чувствую опасность, которая сгущается вокруг меня. Перевожу взгляд на врага и тихо обомлеваю, не ВРАГ. ДРУГ. Еще немного и все. А она не сопротивляется, твердо всматривается в мои глаза, ведет рукой и прижимает свою ладонь к моему сердцу, которое отбивает бешенный ритм злости.

– Чувствуешь свою ярость? Она пылает всеми цветами красного, малышка. – Я киваю и не могу вспомнить, почему посчитала Лису врагом и что вообще сейчас происходит. Руки начинают дрожать.

– Все хорошо – Уговаривает.

– Не кори себя, я именно этого добивалась. – Видит мою растерянность.

– Хочу, чтобы ты запомнила это чувство злости, оно поможет тебе выжить, когда силы дара будут израсходованы. – Я соскакиваю с нее и безвольно опускаюсь на задницу, пряча голову между коленок. Лис садится рядом и начинает поглаживать меня по голове.

– Все нормально, так и должно было случиться. Хочу, чтобы ты помнила пик ярости, когда сгораешь, перестаешь быть замкнутой, выпускаешь Берсеркера. – Смутно понимаю, о чем она говорит, знаю, пытается как-то расшевелить, и я благодарна ей за это.

Попытаюсь запомнить все ее уроки, ведь она не всегда будет со мной рядом, скоро Крис ее запрет и мне придется выкручиваться одной, в мужских компаниях и я не знаю, как поведу себя. Это-то и огорчает, поэтому она и проводит такие тренинги, чтобы продемонстрировать, что я способна на эмоции, пусть на такие ужасные, но все же эмоции.