Безумно горячий
Шрифт:
Конечно, согласно его плану, только один из них действительно будет знать, где они побывали. Второй будет в отключке.
За стенами «Джек О`Найнс» на Семнадцатой улице дорожное движение постепенно стихало, отходя от часа пик, а город заступал на ночную смену. Бары были переполнены, рестораны разгонялись в ожидании ужина, магазины закрывались. В паре кварталов южнее Хокинс видел горящий всеми огнями Денверский центр исполнительных искусств. Он был там четыре месяца назад, слушал «La Traviata» вместе с сопредседателем Денверской оперной гильдии – весьма изысканной дамой по имени Ванесса Сэттлер, которая до сих пор оставляла сообщения на
Быстрая ухмылка скользнула по его губам. Да, он знал, почему она продолжает звонить.
– Черт, это было мерзко, – сказал Кевин, которому пришлось пробежаться, чтобы догнать Хокинса. – Ты видел этот нож, приятель? Это ж каким надо быть хладнокровным сукиным сыном, чтобы сначала разделать ту шлюху в Уэзи, а потом есть свой долбаный бифштекс тем же самым долбаным ножом.
– Да, это было жестоко, приятель, реально жестко, – ответил Хокинс. И не соврал.
Он направился по ближайшему переулку к неприметному новенькому Бьюику, который ласково называл Шейлой. Крепкая, без внешнего лоска, она была сделана для работы и достигала своего потолка при ста двадцати – одна из длинного ряда похожих Шейл. Стил Стрит каждый год выставляла таких Шейл на продажу. Большие мускулкары, такие, как Джанетт или Роксанна, были слишком заметны для парня, который хотел сохранить свою личность в секрете. Это в очередной раз нашло свое подтверждение только что в «Джек О`Найнс».
Хокинс скользнул за руль Шейлы и нагнулся, чтобы достать пачку сигарет из бардачка. В самый подходящий момент Кевин сел на пассажирское сидение, и Хокинс вырубил его одним точным движением локтя промеж глаз, потом потянулся и захлопнул пассажирскую дверь.
Кевин рухнул на сидение.
Черт. В парне было проницательности как в пуговице.
Шейла заурчала как огромная кошка, когда Хокинс завел мотор и поехал по переулку. Держа одну руку на руле, другой он достал сигарету, потом бросил пачку на торпеду и открыл телефон.
Первый звонок пошел быстрым набором Киду.
Второй – Куину.
Глава 14
Пять минут.
Со звонка Хокинса прошло пять минут. С тех пор, как Кид сказал Никки МакКинни, чтобы она хватала все, что ей нужно, и они уходят, прошло пять минут.
А она все еще была в ванной.
Какого черта она делает в ванной целых пять минут?
Когда он был сержантом Корпуса морской пехоты США и ему говорили сваливать, он сваливал.
Она – что? Что она делала? Он и понятия не имел. Душ был выключен. Туалетный бачок зашумел минуту спустя после того, как она закрыла дверь. Ему было не жалко времени, которое необходимо, чтобы воспользоваться уборной – во всяком случае, не особо жалко – но вот остальные четыре минуты сильно давили на психику.
Слишком сильно.
Он дважды просил ее поторапливаться, и она дважды ответила ему «окей».
Нет, не «окей». Она все еще была там.
Он прекратил
Тихо чертыхнувшись, он начал подниматься вверх, за раз преодолевая по три ступеньки. Его М40 и остальные боеприпасы лежали в сумке, висевшей через плечо. В руке у него был короткоствольный дробовик, а подмышкой – кобура. Он был готов к драке, а она… что?
Он и понятия не имел.
Короткий стук в дверь объявил о его приходе.
– Мэм. Мисс МакКинни. Нам нужно уходить сейчас.
Хокинс позвонил сразу же после ухода Трэвиса. Кид все еще был снаружи, и все выглядело нормальным – но то было пять гребаных минут назад. Если бы Никки МакКинни была мужчиной, он бы прервал весь этот идиотизм еще четыре с половиной минуты назад.
– Открыто.
Открыто? Какого хрена это значит? Ему, что, просто зайти?
Он не стал обдумывать это дальше. Времени не было. Он хотел свалить из этого дома с ней на буксире. Ропер Джонс опознал Куина, покинувшего Сиско с Реган МакКинни. Или, скорее, он опознал Джанетт. В любом случае, это делало из Никки МакКинни самую доступную мишень – и будь он проклят, если позволит Роперу Джонсу схватить ее. Не за каким хреном.
Открыв дверь, он вошел внутрь и остолбенел. Матерь Божья. Неудивительно, что ей понадобилось столько времени. Ванная выглядела так, будто внутри разорвалась граната, граната, полня крошечных бутылочек и нижнего белья. Лифчики всевозможных цветов и форм свисали со всех доступных перекладин, штырей, дверных ручек и оконных защелок – каждый был скреплен с трусиками того же комплекта. Колготки свисали с головки душа тощими водяными змеями. Тысяча различных косметических штуковин была свалена в коробки и просто горы прямо на плоской поверхности пола.
Пол!
Господи Иисусе. Он просто не мог разглядеть унитаз. Но потом наконец заметил его в углу. Он был накрыт украшенным бисером платком и декоративным элементом в виде ансамбля толстых свечей и цветов.
Ему хотелось сказать ей здесь и сейчас, что ее дед никогда не вернется домой, потому что ни один мужчина не сможет выжить в такой ванной. Мужчине нужны чистые поверхности. Мужчина хочет, чтобы его ванна ничем не пахла. Здесь же стоял аромат коричной кондитерской и цветочной лавки с примесью фруктового салата.
– Я не могу найти свой вишневый блеск для губ, – сказала она.
«Да не уж то», – подумал он.
– Не смейте говорить сестре, что я вас сюда впустила, – продолжила она, роясь в серебряной коробочке, полной тюбиков с блеском и крохотных бутылочек. – Она не любит, когда парни, с которыми я работаю, приходят сюда и видят ее нижнее белье, но она всегда все стирает вручную.
Стирает вручную. Точно. Кид снова глянул на лифчики, а потом покосился на грудь Никки, подтверждая ее слова. Это никак не могли быть ее лифчики. Их чашечки были слишком большие, она бы просто потонула в них.
И волноваться ей не следовало. Весьма маловероятно, что он будет обсуждать с Реган МакКинни, как стоял в ее ванной, пожирая глазами нижнее белье. Но, Господи, его у нее было до фига – любого цвета, который вообще можно было себе представить, и еще немного, каждый из шелка и кружева, большинство такие тонкие, будто прозрачные.
«О, черт, Куин. Ты пропал», – подумал он, начиная понимать, что могла так задержать капитана.
Повернувшись к Никки, он схватил ее за руку и начал вытаскивать из ванной.