Безумно холодный
Шрифт:
Хотя она не испытывала восторгов, думая о том, что мать может сделать с ней самой.
Гореть Алексу в аду.
— Я… хм… прошу прощения, но я не смогу помочь тебе в какой-то работе или в чем-то для… хм, на кого, ты сказал, ты работаешь? Министерство обороны? — Что, по его мнению, она могла вообще сделать для министерства обороны? Не особо много. Двигаясь с леденящей осторожностью, она начала подниматься с кровати. — Спасибо… хм… за все. — Что бы это ни было. Она на самом деле не знала, но вежливое «спасибо» всегда облегчало расставание… или побег. — Если ты просто вызовешь
О, нет — она подняла руку к горлу — «Тусси». У нее сегодня шоу. Никки МакКинни.
Она зажмурилась от страха перед грядущим днем и сотней дел, которые ее ждут. Как одна «Маргарита» могла нанести столько ущерба? Как она сможет скрыться от матери, уволить Алекса, закончить приготовления к шоу и выжить, когда ее голова раскалывается с воскресенья?
— Так не получится, Кэт, — спокойно сказала самая насущная из всех ее проблем. — Мы с тобой с этого момента команда. Ты от меня ни на шаг не отходишь. Я — от тебя. До тех пор, пока мы не узнаем, кто заварил ту кашу в Ботаническом саду.
В устах другого мужчины такая забота показалась бы милой. У Хокинса это вышло угрозой. Она не хотела быть в его команде. У нее просто не было на это сил. Не сегодня.
— Спасибо, но в этом… хм… нет нужды. Правда. — Она наконец-то опустила на пол обе ноги, что на самом деле улучшением назвать было сложно. — Я позвоню в мою страховую компанию, моему адвокату и в Ботанический сад. Выясню, какого черта они задумали с этими фейерверками. Они, вероятно, уже связались с Олегом — художником, чью картину я выставляла. Мы со всем разберемся.
— Боюсь, все немного сложнее.
— Сложнее? — Она посмотрела на него сквозь пальцы, и взгляд ее непреднамеренно скользнул по его лицу, по водопаду шелковистых черных волос, по суровому изгибу челюсти прежде, чем вновь вернутся к его глазам, таким темным, таким сосредоточенным на ней. Однажды она влюбилась в эти глаза, в то, как он смотрел на нее. И внезапно она с ужасающей ясностью поняла, что это может случиться снова.
Пожалуйста, нет. Снова влюбится в него? Просто невозможно. Слишком безумно. Не имеет никакого смысла. Она пережила это. Она начала жить для себя.
— Вот, выпей, — напомнил он, поднимая чашку к ее губам.
Она сделала глоток, чай оказался теплым, успокаивающим, прекрасным — но его было недостаточно, чтобы удержать слезы, заполнившие глаза и покатившиеся по щекам. У нее не хватило времени. Видит Бог, просто не хватило времени собраться с силами.
Она видела, как он проследил за первой слезинкой, скользнувшей вниз по щеке, видела, как признание поражения скользнуло по его лицу. Он тихо выругался и отвел взгляд.
— Ты не можешь сделать этого со мной, Кэт. Пожалуйста.
Это была мольба, не меньше, но мольба от него лишь усугубила ее состояние. Он был прав. Она приносила ему неудачу. Она была неудачей до самого мозга костей.
ГЛАВА 12
ПРОКЛЯТЬЕ, подумал Хокинс. Он тут пытается
Проведя рукой по губам, он снова взглянул на нее. Да. Тяжелая часть. Он собирался перейти к ней побыстрее, но не сейчас же. Не может он просто сидеть рядом и смотреть, как она рыдает.
Поднявшись на ноги, он наклонился и поднял ее на руки, удостоверившись, что захватил и простыню.
— Я посажу тебя ближе к огню, потом пойду в душ. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что выпьешь чай и съешь тост. Я оставлю тебе аспирин. Сделай себе одолжение — прими три таблетки. Хорошо?
— Хорошо, — прошептала она. Ему этого было достаточно. Должно было быть.
Им нужно шевелиться. К этому моменту Лайнбекер Деккер, вероятно, уже не полпути в Денвер, а меньше всего ему нужен сенатор на хвосте, пока он пытается понять, какого хрена вообще происходит. Скитер полночи добывала ему список парней, причастных к «Убийству короля выпускного бала», и все они, за исключением двоих, по-прежнему жили в Колорадо. Более того большинство либо в Денвере, либо в его окрестностях. Именно это, по его мнению, делало их чертовски виноватыми в происшедшем.
Восемь парней были в переулке той ночью. Двое из них мертвы. Шестерых нужно потрясти — работа на один день, после ночных разъездов по улицам, посещения Ботанического сада и возращения ни с чем, трех часов, проведенных на диване в попытках уснуть, а не думать о женщине, лежащей в его постели.
Этим утром он провел несколько часов с отцом Джей Ти, и, черт возьми, по сравнению с тем, что случилось в Колумбии и через что пришлось пройти Киду, он занимался ерундой. Душ просто поможет организовать план на будущее.
ПОВЕРХ чашки чая Катя наблюдала за Хокинсом, выходящим из комнаты. Он был красив, да, своей обычной суровой красотой, но выглядел почти так же паршиво, как она себя чувствовала. Словно ему удалось поспать не больше, чем ей.
Неудача — вот кем она была для него, но однажды, много лет назад он был всем, что она хотела.
Очередная слеза скатилась вниз по щеке, и она тихо обругала себя. Она превратилась в маленького ребенка, что было совсем на нее не похоже.
Но этот мужчина лишал ее последних сил. Он разрушал ее, и ей нужно было понять почему. Это не могла быть любовь. Полный абсурд.
Она снова глотнула чаю и вынудила себя откусить немного тоста. Ей нужно собраться с духом и убраться из этого лофта, пока есть такая возможность.
Она вытряхнула из оставленной им бутылочки четыре таблетки аспирина и проглотила их с глотком чая. Если ей повезет, такая доза на голодный желудок просто убьет ее, что решит огромную кучу проблем.
Завернув покрывало а-ля тога, перекинув через плечо и просунув под руку, она вынудила себя подняться, но сразу же упала назад в кресло. Через несколько секунд она привыкла к «качке», и, взглянув вниз, обнаружила, что ее платья больше не было. Ее четырехсотдолларовая подделка под известного дизайнера превратилась в ковер, державшийся на двух тонких лямках и паре булавок.