Безумно холодный
Шрифт:
— Ты хороший стрелок, Алекс?
— Нет, — ответил мужчина, слегка побледнев. — Бывший коп, да, но не стрелок в твоем понимании.
— Ну, а я — стрелок, — сказал Хокинс тоном, который не давал простора для интерпретации. — И, если они выволокут меня отсюда, я возлагаю на тебя всю ответственность за Катино благополучие.
Алекс побледнел еще сильнее.
— Не могу себе представить, чтобы сенатор Деккер ввязалась в такие неприятности, не имея при себе ордена на арест или ключи от Ливентворта.
Несмотря на их плачевное положение, Хокинс ухмыльнулся.
—
Когда в дверь постучали, он посмотрел на часы и взглянул на Скитер.
— Где Кид?
Она взглянула на GPS на своем КПК.
— I-25 и I-70, Моустрэп, — сказала она, указывая на перекресток двух крупнейших автострад Денвера. Шансы на то, что Кид успеет добраться до Стил Стрит прежде, чем на Хокинса наденут наручники, были 50/50.
Никто не потрудился открыть дверь. Черт, да свита Деккер уже проникла в здание. Было очевидно: они войдут с приглашением или без.
И уж конечно, повторного стука прежде, чем полиция и политики выломали дверь, не последовало.
В тот же момент Хокинс осознал, что не полностью подготовился к встрече лицом к лицу с Мэрилин Деккер. Он часто бывал в Вашингтоне и вел достаточно много дел, чтобы знать, как она выглядит — так что кишки его свернулись узлом не от ее внешнего вида. Причина была иной — она ступила на его землю, со своим «бобом» из коричневых волос, со своими квадратными плечами, со своими чертовыми тощими ногами и практичными туфлями. Его тошнило от ее пиджака на трех пуговицах, от светлых чулок, от жемчужных серег. Он мог поклясться, что она пахнет нафталином, но будь он проклят, если окажется достаточно близко, чтобы проверить свои подозрения.
Наблюдая за тем, как она входит в его лофт, он попытался, да поможет ему Бог, попытался найти хоть что-то в ее костюме, лице, личности, характере или внешности, что не вызывало бы в нем ненависти — потому что именно она станет бабушкой его детей.
Эта мысль вызывала приступ тошноты.
Вместе с ней вошла лейтенант Лоретта Брэдли, и, когда Мэрилин остановилась, приняв вызывающую позу посреди его гостиной, лейтенант прошла дальше в одиночестве. Она была крупной женщиной, не полной, просто высокой и крепко сбитой, нос ее был слишком велик, но золотисто-карие глаза отличались поразительной красотой. Волосы она стригла коротко и всегда красила их во всевозможные оттенки красного. За всего годы знакомства он видел, как они менялись от цвета каштана до морковки, а однажды стали почти розовыми.
Никто над этим не насмехался.
— Кристо, — спокойно произнесла она.
— Лоретта, — ответил он на приветствие.
— У меня имеется орден на твой арест и Ремингтон.308, сплошь покрытый твоими отпечатками, который мы нашли в Ботаническом саду позапрошлой ночью.
Вот отстой.
— Зачитай ему права, Карл.
Пока Карл зачитывал ему права, Хокинс перевел дыхание и пораскинул мозгами
— Я стрелял из Ремингтона.308 только один раз — в Куантико, три месяца назад.
Лоретта, не моргнув, встретилась с ним взглядом.
— Дилан подумал точно так же.
Дилан. Значит механизм заработал, и лейтенант, очевидно, готова чуть замедлить процесс, давая Дилану шанс вникнуть в ситуацию.
— Итак, — продолжила она, — Дилан позвонил одному вашему общему другу. Ганни Хаузер? И этот Ганни сказал, что пистолет украли, почти сразу после твоего визита.
— Так почему же ты здесь? — Хокинс посмотрел прямо на Мэрилин Деккер прежде, чем встретиться взглядом с Лореттой — и увидеть искреннее сожаление.
— Ты знаешь правила. Нам все равно положено станцевать. Так что ты выбираешь: драму с наручниками или тихий отход?
Ему хотелось крикнуть что-нибудь непристойное, врезать кулаком по стене, а потом схватить Мэрилин Деккер за горло и трясти ее, пока не посинеет.
— Без драм.
— Сдай свое оружие, пожалуйста.
Он отдал ей Глок.
— Ты позвонил Франческе?
— Она уже едет сюда.
— Ну, позвонишь ей еще раз из участка. Уверена, она не будет возражать против дополнительного путешествия. Как она выставляет тете счет? По миллисекундам? — невозмутимо спросила лейтенант.
— Обхохочешься, Лоретта.
Посмотрев вниз, он заметил, как подернулся уголок ее рта — это его разозлило. Это не смешно. Это ужасно.
— Ладно. Пошли.
Он повернулся и на долю секунды встретился глазами с Кэт прежде, чем перевести многозначительный взгляд на Алекса. Он надеялся, что его послание кристально ясно, и, судя по безумному взгляду, полученному в ответ, оно было получено: если что-то случится с ней, что-то определеннослучится с тобой.
КАТЕ ВДРУГ пришло в голову, что в присутствии Мэрилин было нечто тонизирующее. Во-первых, при матери у нее никогда не случалось проблем с дыханием. Никогда. Она просто не решалась часто дышать. Эмоциональные кризисы лучше переживать в кругу друзей и любимых — тех, кто заботиться о тебе больше, чем о себе самом. В этом плане, ее мать оказывалась за бортом. Еще одним преимуществом присутствия Мэрилин были неизменные правила игры. Они всегда сохраняли однозначность. Им всегда следовали все заинтересованные стороны. Вежливость — благодетель выше истины. Украшение дневного порядка.
Кэт была так рада, что оделась в черное.
— Катя, серьезно, ты слишком стара для подобных штучек. — После нескольких секунд злорадства, вызванного уходом Хокинса, Мэрилин обратила свое внимание к дочери. — Этот человек — преступник в лучшем случае, в худшем — убийца. И мне плевать, что там говорилось в оправдательном приговоре. Мне казалось, что ты выучила этот урок. То, как настойчиво ты липнешь к нему, стоит тебе оказаться хоть в сотне миль от родного штата — штата, прошу тебя не забывать, который дал нам шанс служить столице нашей родины — отвратительно, да, отвратительно.