Безумно опасна
Шрифт:
“Ну какой человек арендует дом с белой отделкой, когда у него четырехлетний ребенок?” Хотя, конечно, следов обычного беспорядка, вызванного ребенком, она не увидела; все было чисто и на своих местах.
Презрительная усмешка искривила ее неестественно прекрасное лицо. Она презирала этого честолюбивого бизнесмена с того самого дня, как пришла устраиваться на работу, и у него не было шанса отказать ей. По правде говоря, она ждала этого момента каждый час каждого жалкого дня все шесть месяцев, которые ей приходилось терпеть его самодовольное
То, что сейчас произойдет, будет для нее, несомненно, гораздо приятней.
По крайней мере, для нее. Она подозревала, что он не разделит ее чувства, совсем.
Привлеченный звуком ее смеха, разносившемуся эхом по всему дому, Питер показался на верхних ступенях лестницы. Встревоженный вид стер все его самодовольство, которое обычно занимало место на его аристократическом лице.
— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил он, поглядывая на свои навороченные, украшенные бриллиантами наручные часы, которые он всегда носил. — Моя жена и сын придут с минуты на минуту.
— Вот и хорошо, — сказала Майя, сверкая зубами. — Я надеялась повидаться с ними перед отъездом.
Питер буквально слетел с лестницы, встречая ее в фойе, где открывался вид на впечатляющую гостиную и кухню-студию с гранитными столешницами.
— Ты не можешь покидать город, — сказал он, и негодование начало просачиваться как дым. — Я обещал, что ты останешься здесь и будешь свидетельствовать против шерифа.
Майя посмеялась над ним, закатив глаза на такое проявление наивности от кого-то, кто гордился тем, что он такой умудренный опытом бизнесмен.
— Не говори ерунды, — сказала она спокойно. — Ты прекрасно знаешь, что я стояла за всем этим. Как ты думаешь, почему пропавшие дети, были как раз из семей, которые были в твоем особом списке?
Ее пальцы сделали воздушные кавычки при упоминании слова "особом".
— И не говори мне, что считал это совпадением. Даже ты не можешь быть настолько глупым.
Возмущение и страх боролись на лице Каллахана.
— Я думал об этом, некоторое время назад, — сказал он. — Поэтому я был рад, когда выяснилось, что это все-таки был шериф МакКлеллан. И я уж точно не глуп. Как ты смеешь так разговаривать со мной? Я ведь могу вас уволить, девушка.
Чем дольше он говорил, тем больше проявлялась свойственная ему уверенность, как если бы фамильярная манера разговора, могла послужить частоколом для защиты от неприятной действительности, с которой приходилось иметь дело сельским жителям.
Майя собиралась насладиться, вырвавшись из этого раз и навсегда.
— Ты не можешь уволить меня, болван, — произнесла она, постукивая туфелькой от Лабутена. — Я уже ухожу. И не пытайся обвинить меня во всем, что случилось; это все из-за тебя, ты создал волшебную дверь в мой мир, уничтожив землю и воду.
Ее улыбка вызвала у него ужас, и его лицо посерело.
— Но, прежде чем уйти, я пришла за последней уплатой за то, что ты осквернил элемент, который для меня священен — за твоим сыном.
Глава 27
У
— Что? Ты совсем спятила?
Он стал грозить ей пальцем, очевидно, не замечая, что тот слегка трясется.
— Если ты делала все эти чудовищные вещи, то это не моя вина! — возразил он. — И я уж точно не позволю тебе забрать своего сына. Я строю все это для него!
Каллахан обвел рукой воздух, как будто его империя каким-то образом проявится, как несомненное доказательство того, как тяжело он работал.
Майя усмехнулась, и ее карминовые губы изогнулись с презрением.
— О, да ладно. Ты строишь это для себя. Спорим ты не провел с мальчишкой больше двадцати минут в любой из дней, с тех пор как я здесь.
Положив руки на бедра, она начала запугивать своего бывшего босса.
— Ты отдашь мне мальчика, — сказала она кратко, и каждое ее слово разрезало воздух как острый кусок льда, — или я разрушу весь мирок, который тебя окружает. Я расскажу твоей жене, что мы трахались с тех пор, как я пришла устраиваться на работу. Все в городе узнают, что ты помогал мне выбирать, чьих детей похищать, и что это ты стоишь за всеми бедами, которые случились у людей, не давших тебе разрешения на бурение на своей земле.
— Это тоже была ты? — Каллахан имел такой потрясенный вид, что Майе захотелось расхохотаться. — Но… но, если ты помогала мне раньше, зачем сейчас делаешь это?
— Я помогала тебе получить то, что ты хотел, потому что мне это тоже подходило тогда, — сказала она, пожимая плечами. — А теперь мне подойдет, если я все отниму. Прямо как вы, Люди, отняли мою силу и истощили мой дух, уничтожая чистые воды, которые связывают мой вид с этим неразвитым миром. Будь практичным, мой дорогой Питер. Ты можешь сделать еще одного сына, но сможешь ли ты построить еще одну прекрасную карьеру, если я уничтожу твою репутацию и ты окажешься вовлеченным в мои преступления?
Она закатила глаза, глядя на его вид, напоминающий оленя в свете фар.
— Рассматривай своего сына, как плату за мою помощь. При этом ты получаешь выгодную сделку.
Каллахан с отчаяньем огляделся, как будто ответ чудесным образом материализуется из-за мягкого дивана с его золотыми подушками ручной вышивки или выскользнет из-за успокаивающей, дорогой картины, висящей на стене.
— Его с моей женой нет дома, — сказал он. — Тебе придется покинуть город без него.
Каллахан вынул бумажник из заднего кармана, выделанная кожа блестела в свете изысканной хрустальной люстры, которая висела высоко над головой.
— Слушай, я могу дать тебе денег. Свои платежные карты. Я выпишу тебе чек на предъявителя.
— Мне не нужны твои деньги, — сказала Майя. Она наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. — О, как удачно. Мне кажется, я слышу, как твоя жена подъезжает к дому. Я только возьму то, за чем пришла и уйду, а ты сможешь и дальше спокойно строить свою империю.
— Но... что я скажу своей жене? — проскулил Каллахан, весь его обычный лоск пропал. — Я не могу ей сказать, что я просто отдал нашего сына!