Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Грин Вивиан

Кристиан закончил своё призрачное существование 13 марта 1808 г., когда он был в Хольстене и страшно испугался, увидев вход испанских вспомогательных войск. В странной и причудливой шараде, которая продолжалась сорок лет, он оставался главой государства, его королевские полномочия основывались на датском царском праве. Хотя реальная власть принадлежала кронпринцу, будущему Фредерику VI, и это продолжалось четверть века, он официально никогда не был регентом. То, что Кристиан умер в тот самый год, когда Дания объявила войну Великобритании, страна, которая дала ему жену и в которой, четырьмя десятилетиями раньше, до того, как хроническая шизофрения поразила его разум, он, по крайней мере по своему собственному мнению, пережил великий триумф, и что эта страна заставила Данию

пережить серьёзное унижение вскоре после его смерти, было, конечно, шуткой истории.

XIV. Король-лебедь

Людвиг II, король Баварии с 1864 по 1886 г., был последним европейским монархом, безумие которого заметно отразилось на культурном и политическом наследии современного ему мира. Крест, одиноко возвышающийся в мелких водах озера Штарнберг, где, признанный умалишённым, он утопился или его утопили в июне 1886 г., сохраняет память об этом наиболее странном из властителей. Эксцентричное поведение Людвига стало легендой ещё при его жизни. Семейство Виттельсбах, к которому он принадлежал, было одним из старейших правящих домов в Европе, со средних веков Виттельсбахи правили крупным южногерманским королевством Бавария, так как эти монархи, давно имеющие титул Курфюрстов (электоров) или князей-избирателей императора, стали королями в 1806 г. Бавария с большой неохотой вошла в состав Германской империи в 1871 г., но её правители сохраняли титул королей до тех пор, пока окончание Первой мировой войны не смело с их престолов всех германских монархов, но они не полностью забыты, так как многие баварцы всё ещё дорожат памятью о прошлом.

Отец Людвига Максимилиан стал королём Баварии в 1848 г. после отречения Людвига I, чьё неосмотрительное поведение как в личном, так и в политическом плане вызвало такую оппозицию, что он вынужден был отказаться от короны. Ни в родителях Людвига, ни в ближайших предках не было ничего такого, что дало бы повод предположить, какое будущее его ожидало, но уже ребёнком он отличался крайней чувствительностью.

Его родители редко с ним встречались, и воспитывали его няньки и гувернантки, к одной из которых, фрейлейн Майльхаус, он очень привязался. По большому счёту похоже, что он был одиноким ребёнком, в основном предоставленным самому себе и своему воображению, которое оказалось у Людвига чрезвычайно живым.

Особенно захвачено было его воображение образом лебедя, эта эмблема преследовала его всю жизнь. Королевский замок в Хоэншвангау (высокий дом лебедя), расположенный в Баварских Альпах, высоко над сверкающими горными озёрами, Шванзее и Альпзее (Лебединое озеро и Альпийское озеро), был перестроен отцом Людвига Максимилианом; замок был посвящён легенде о Лоэнгрине. Роскошные фрески, украшавшие его стены, изображали лебедя, тащившего лодку, и в ней сидел Лоэнгрин, рыцарь Святого Грааля, которого Людвиг впоследствии отождествлял с собой.

Ещё подростком он почувствовал удивительное восхищение композитором Рихардом Вагнером, и эта страсть определила его жизнь. Первой оперой, которую он услышал, была «Лоэнгрин», исполненная 2 июня 1861 г., затем «Тангейзер», и в 1863 г. «Кольцо (Нибелунгов)». Говорили, в том числе и Вагнер, что на самом деле у Людвига не было музыкального слуха, но юный принц был потрясён основными темами опер Вагнера, особенно посвящённых Св. Граалю. Музыка Вагнера породила серию фантазий, которые Людвиг пытался превратить в реальность, в конце концов с трагическими результатами. «Самым простым истолкованием ситуации, — заметил ведущий британский специалист по Вагнеру, — кажется следующее: ещё в детстве у Людвига появилось романтическое представление о себе как о короле, ведущем немецкий народ по пути к идеалу, и сочинения Вагнера просто вписались в это видение в решающий момент и с потрясающими последствиями». Вагнер сам себя прозвал королём Парсифалем, «моим сыном в Святом Духе», простым и мудрым, судьбой призванным преемником короля Св. Грааля.

После внезапной смерти его отца в 1864 г. неопытному молодому принцу представилась возможность претворить свои видения в реальность. Людвиг был очень высок и излучал необыкновенное обаяние.

У него были роскошные вьющиеся волосы с красивой волной, и он носил их длинными, может быть, чтобы прикрыть чересчур большие уши, следы усиков на верхней губе и необыкновенно выразительные глаза. «Он был, — заметил его министр юстиции Эдуард фон Бомхард вскоре после его восшествия, — в высшей степени интеллектуально одарён, но содержимое его мозга находилось в крайнем беспорядке». «Я был поражён, — вспоминает Бомхард, — тем, как время от времени, как раз тогда, когда выражение его лица и всё его поведение, казалось, выражало удовлетворение, он вдруг внезапно выпрямлялся и — оглядываясь вокруг с очень серьёзным, даже суровым, выражением — обнаруживал в себе нечто тёмное, прямо противоположное очарованию юности минуту назад. Я про себя думал: „если в этом молодом человеке зреют две разных натуры“, как мне показалось с самого первого с ним разговора, „да поможет Господь победить лучшей“». Министр подсознательно подглядел шизофреническую натуру Людвига.

Для будущего Баварского государства и для продолжения королевской линии Виттельсбахов вскоре стала настоятельно необходимой женитьба Людвига. Королю нравилось женское общество, и он доверялся своим друзьям-женщинам, особенно выделяя красивую австрийскую императрицу Елизавету, которую он был склонен считать воплощением своей героини Марии Антуанетты. Шесть лет продолжалась интимная дружба с актрисой Лилой фон Буловски. Но в мире XIX в. король должен был жениться на принцессе королевской крови. Людвиг объявил о своей помолвке с Софьей, сестрой императрицы Елизаветы. «О, как будет чудесно, — писал „орёл“, как Людвиг себя называл, своему „голубю“ Софье из своего замка-гнезда 25 августа 1867 г., в свой двадцать второй день рождения, — когда Мы Двое будем здесь одни в восхитительном Хоэншвангау».

А потом всего через несколько дней он признался своей бывшей гувернантке, теперь баронессе Леонрод, что он не может доводить дело до женитьбы. Как он ей сказал, «он сбросил тяжкие оковы» и снова дышит «свежим воздухом после опасной болезни». «Она не могла бы быть моей женой: чем ближе подходил день моей свадьбы, тем больше я боялся своего намеченного шага». «Я вижу, — писал он Софье, — что моя истинная и верная братская любовь ни сейчас, ни никогда не уйдёт из моей души, но я также вижу, что это не та любовь, которая необходима для брачного союза». Естественно, её родители были возмущены поступком Людвига; несчастной Софье суждено было выйти замуж за французского герцога Алансонского и умереть насильственной смертью. Но Людвиг просто записал себе в дневник: «От Софьи избавился. Мрачная картина исчезает. Я так желал, я жажду свободы. Теперь после этого мучительного кошмара я снова живу». Крах матримониальных планов Людвига оказался злым предзнаменованием того, что произошло в дальнейшем.

По своей истинной природе Людвиг был гомосексуалистом. Ему были близки молодые люди, главным из которых многие годы был принц Пауль фон Турн унд Таксис. Страстно преданные друг другу, они обменивались сентиментальными романтическими письмами. «Пусть приснятся тебе сладкие сны, и пусть будет у тебя всё, чего ты желаешь на этой земле, — писал Пауль королю 13 июля 1866 г. — Спи спокойно, ангел моего сердца, и ещё раз вспомни своего преданнейшего Фридриха», — так Людвиг называл своего любовника. И всё же Людвиг был вспыльчив, требователен и в конечном счёте непостоянен. Роман угас, когда Пауль вступил в морганатический брак и его семья от него отреклась.

Задолго до этого, в то время, когда Людвиг разорвал свою помолвку с Софьей, он нашёл нового любовника Рихарда Хорнига, который летом 1867 г. сопровождал его в Париж. Хорниг был конюший двадцати шести лет, голубоглазый блондин с вьющимися волосами, великолепный наездник, «ноги которого были созданы для сапог». «Какая жалость, — писал 8 июля 1869 г. принц Гогенлоэ, — что король не использует своих талантов, а всё больше и больше ограничивается неподходящей компанией объездчика лошадей Хорнига». «Пусть вечно здравствует король и Рикардус», — писал король в своём тайном дневнике в 1872 г., но женитьба Хорнига положила конец связи.