Безумный мафиози
Шрифт:
Он прильнул ко мне и снова начал целовать меня, на сей раз медленно и сладко. Я тесно прижалась к нему и влила в поцелуй все, что чувствовала.
В конечном итоге он перевернул меня на спину и промямлил мне в губы,
– Хочу трахнуть тебя снова.
Я согласно кивнула и скользнула руками по его шее. Это была моя последняя связная мысль на всю оставшуюся ночь.
Глава двадцать три
Энцо
Я проснулся
Она вытащила меня из моего личного ада своими нежными прикосновениями и мягкими словами, которые успокоили, а затем возбудили меня, и я позволил ей использовать свой член, чтобы кончить.
Потом я рассказал ей о смерти Анджелы, о том, чего больше никто не знал. Джиа ответила с добрым пониманием, которого я не заслуживал, но все равно пропитался им, и ее нежность заполнила несколько неровных краев, окружающих мое сердце. Чувство покоя поселилось во мне, и я перевернул ее, чтобы трахнуть, как будто она была драгоценностью. Как будто она была моей.
Только ты, мое сокровище.
Нежности и нежные слова были неприемлемы, особенно с этой женщиной. Был ли Вито прав? Он настаивал на том, что я провожу слишком много времени с Джией, что я позволяю ей действовать мне на нервы. Что она меняла меня.
Прошлая ночь была тому доказательством.
Я выскользнул из кровати и пошел в душ. Остатки кошмара остались в моих ноющих мышцах, унижение камнем висело у меня на шее. Я отодвинул все в сторону. Давным-давно я понял, что босс должен делать то, что необходимо, чего бы это ни стоило.
Поэтому я заставил себя оцепенеть от мыслей о длинных ногах и глубоких карих глазах. О ее сладком теле и дерзком духе.
Я бы сделал то, что нужно было сделать.
Когда я вышел из ванной, Джиа все еще спала. Хорошо.
Я оделся, затем вытащил ее лодыжку из-под одеяла и застегнул на ней наручник и цепочку, зафиксировав ее на месте. Она бы возненавидела, если бы ее снова ограничили, но это было чертовски необходимо.
Я поднялся на верхнюю палубу и приготовил эспрессо. Быстро проглотив его, я приготовил еще один и отнес его в офис. Меня ждало очень интересное электронное письмо. Мрачно усмехнувшись, я схватил спутниковый телефон и начал набирать номер.
Мне не терпелось поскорее покончить со всем этим. Пришло время довести дело до конца и вернуть свою жизнь и детей.
Мужчина ответил после двух гудков.
— Слушаю.
— Алессио.
Последовала долгая пауза молчания.
— Дон Д'Агостино. Прошло уже достаточно времени.
Мы с Алессио не разговаривали напрямую с тех пор, как я нанял его убить Раваццани — работа, в которой он не добился результатов. С тех пор я позволил Вито вести переписку, но это не могло
— Это не дружеский визит, — прорычал я.
— Понимаю. Все еще злишься из-за ветра и мороженого, да?
Алессио обвинил в неудачном покушении изменение направления ветра и внезапное решение Раваццани попробовать десерт. Это не имело никакого гребаного смысла — и мне было насрать. Раваццани все еще дышал, так что Алессио был у меня в долгу.
— Мне нужно, чтобы ты бросил все и поехал в Малагу.
Я не мог слышать его, даже его дыхание, но я знал, что он был там, обдумывая то, что я сказал. Но он не мог отказаться. Я держал его за яйца.
— Я полагаю, это касается сына. Вито предупредил меня.
— Он использует имя Хавьер Мартин. У меня есть его фотографии в аэропорту Малаги пять дней назад. — Джулио отправился из Мадрида в Малагу, сменив имя в середине поездки. Умно. Но не умнее меня.
— Нет.
Я выпрямился на стуле, мои мышцы напряглись от гнева.
— Ты действительно собираешься отказать мне?
— Ты не можешь ожидать, что я...
— Чего я ожидаю, — выплюнул я, — так это того, что ты сделаешь все, о чем я, блядь, попрошу. Ты провалил свою последнюю работу для меня, и одним звонком я могу сообщить Раваццани, кто стрелял в него и чуть не убил его беременную жену. Это то, чего ты хочешь?
— Если я убью его сына, он выследит меня, как собаку.
— Это не моя проблема.
Последовала долгая пауза. Мы оба знали, что он не мог мне отказать. Если бы он это сделал, я бы рассказал Раваццани все, что знал. Алессио будет в бегах до конца своей жизни.
Конечно, если бы стало известно, что он убил Джулио, Алессио тоже был бы в бегах до конца своей жизни. Это была безвыходная ситуация, но мне было наплевать. Нет, пока я получаю то, что хочу.
— Как я уже сказал Вито, я вернул деньги, которые вы заплатили мне за Раваццани, — сказал Алессио, как будто это оправдывало его неудачу.
— Это не так работает, мудак. И ты должен быть благодарен, что я даю тебе шанс искупить свою вину после того, что произошло. Представь, если бы разнесся слух, что ты как-то промахнулся.
— Есть и другие, которых вы можете нанять. Я могу направить вас к...
— Я не хочу никого другого. Я хочу того, кто обязан мне своей гребаной жизнью и будет делать то, что мне нужно, когда мне это нужно, и держать свой гребаный рот на замке.
— Двадцать миллионов евро, — выпалил он в ответ.
Я бы заплатил больше.
— Договорились.
— Пришлите мне всю информацию по обычным каналам, — сказал он после тяжелого вздоха.
— Я так и сделаю. Но если ты снова потерпишь неудачу, я все расскажу Раваццани. Я сожгу дотла весь твой мир.
— А как Раваццани отнесется к тому, что ты нанес удар по его сыну?
Я рассмеялся, сухо и невесело.
— Честно говоря, он, вероятно, удивлен, что я еще этого не сделал. Не стесняйся, скажи ему, Алессио. Он не может найти меня, но он может найти тебя.