Безумный мафиози
Шрифт:
– Ma vattene a fanculo– А ну, вали отсюда!
– Ты можешь сколько угодно говорить мне, чтобы я шел в жопу, но ты знаешь, что я прав. У тебя есть чувства к этой девушке. Но ты должен знать, что это ни к чему не приведет. Она либо умрет, либо вернется к Раваццани. Готов ли ты сделать то, что необходимо?
– Ты говоришь со мной так, как будто я имбецил. Это было частью моего плана, превратить ее в мою любимицу.
– Да, это то, что ты сказал. Но это все еще то, что ты планируешь? Ты даже не сдерживаешь ее больше. Она может убить любого из нас в любую минуту.
– Не убьет. Разве ты не видел ее за ужином, когда она ела с моей руки? И перестань обращаться со мной, как с ребенком. Мы найдем и убьем сына Раваццани, а потом я заберу всю его империю.
Вито поднял ладони, успокаивая меня.
– Если уверен, то делай.
– Ты испытываешь мое терпение. Возможно, Массимо готов стать консильери вместо тебя.
Вито фыркнул, не испытывая ни малейшей угрозы.
– Делай что хочешь. Он внизу, курит травку. Не могу дождаться, чтобы услышать, какой совет он тебе даст.
– Откуда ты это знаешь?
Мой брат указал на открытое окно.
– Я чувствую запах.
Я встал и потянулся, готовый оставить этот день позади. Я тосковал по своей кровати и женщине, которая сейчас в ней.
– Я спускаюсь. Иди со мной и отведи Эмму Манчини в ее комнату. Я хочу запереть ее на ночь.
Вито ничего не сказал, и я услышал его неодобрение в тишине, когда мы спускались по ступенькам. Мне было все равно, что он думает. Я был капо, и все должно было решаться по-моему. Если я хотел трахнуть Джию, то я это сделаю. Это было все, что мне было нужно от нее - ее киска и ее задница. Это было все, что мне нужно от любой женщины.
В моем номере был включен телевизор, Джиа крепко спала на кровати. Ее сестра не спала и смотрела всякую ерунду на экране.
– Ты свободна, — сказал я Эмме. – Вито отведет тебя обратно в твою комнату.
Она закусила губу, ее глаза метнулись к Джии, затем ко мне.
– Мне не нравится оставлять ее здесь с тобой.
– Мне плевать. Убирайся.
Медленно, Эмма встала с кровати и надела туфли. Когда она выпрямилась, она сказала,
– Она хороший человек. Она не заслуживает тех извращенных игр разума, в которые ты играешь.
– Она сказала тебе, что мы занимаемся именно этим - играем в извращенные игры разума?
– Нет, но, наблюдая за вами вместе, становится ясно, что вы имеете над ней власть. Вы шантажируете ее? Наркотиками? Это не имеет никакого смысла.
– Это не должно иметь смысла для вас, мисс Манчини. И если вы хотите остаться в живых, вы перестанете пытаться вмешиваться. — Я помахал пальцами, отстраняя ее.
Они с Вито вышли из комнаты, а я уставился на Джию. Она все еще спала, свернувшись калачиком на подушке. Сняв с себя одежду, я спустил одеяло и растянулся рядом с ней. Мне хотелось почувствовать ее голую кожу рядом со своей, поэтому я потянулся
На ней не было лифчика, поэтому я оставил ее трусики и крепко прижал ее к себе. Вся ее мягкость, теплая шелковистая кожа прижалась к моему телу, и я почувствовал, как расслабляюсь. Когда ее спина встретилась с моей грудью, она издала тихий вздох.
Я поцеловал ее в макушку.
– Засыпай. — Я закрыл глаза. Я совсем не спал прошлой ночью, и усталость давила на меня. Не говоря уже о разговоре с детьми, который всегда выматывал меня.
– Ты не собираешься меня трахать? — спросила она, когда я не пошевелился.
Я должен. Я должен перевернуть ее и трахнуть ее в матрас. Прижать ее к себе и заставить молить о пощаде. Но по какой-то причине это было именно то, чего я сейчас хотел.
– Нет, не тогда, когда ты слишком устала, чтобы сделать это как следует.
Она зевнула.
– Пошел ты.
– Разочарована, Джианна? Тебе нужен мой хуй?
Она хмыкнула.
– Хуй– такое глупое слово.
Я почувствовал, как улыбка натянула мои губы.
– А член лучше?
Это заставило ее рассмеяться.
– Не так, как ты говоришь, с твоим густым акцентом. Члееен, — подражала она.
Я впился пальцами в ее ребра и пощекотал ее. Когда она перестала извиваться и задыхаться, я сказал со своим лучшим канадским акцентом:
– Было бы лучше, если бы я говорил вот так, а?
– Канадцы говорят не так, малыш.
Ласковое обращение застало меня врасплох. Неужели она даже не поняла этого? Казалось, она задремала, затихла, прижавшись ко мне. Ее руки не касались меня; вместо этого они были сложены под ее лицом в молитвенном стиле. Даже во сне она помнила, что я не люблю, когда ко мне прикасаются.
– Sei perfetta– Ты совершенна, — прошептал я, надеясь, что она меня не услышала.
?
Джиа
Энцо снился кошмар.
Меня разбудили мычание и стоны, звуки были настолько грубыми, что казалось, будто они доносятся из глубины его груди. Я перевернулась и увидела, что его тело покрыто потом, он дергался и бился. Его губы шевелились, словно он говорил, но ни звука не выходило, только жалкие крики, разрывающие мое сердце.
Неужели он вспоминал подземелье?
Не думая, я протянула руку и коснулась его лица. Оно было таким теплым, его усы шершаво почесывались о мою ладонь.
– Энцо, ты спишь.
Он отдернул голову от моей руки, словно мое прикосновение обожгло его.
– Non ti prego– Пожалуйста, не нужно, — прошептал он, крепко зажмурив глаза.
Так, значит, никаких прикосновений. Я нависла над его лицом и увеличила громкость своего голоса.
– Проснись. У тебя плохой сон.