Безумный полдень

Льюис Дженнифер

В дверном проеме ее фигура с огромным животом и в свободной тоге казалась просто гигантской. А припухшее лицо с тяжелым макияжем делало ее похожей на монстра из мультсериала.

«Хватит этих отвратительных мыслей. Она мать твоего ребенка».

— Теперь у нас будет ребенок.

— Нет, не у нас.

Синклер заглянул в дом: где-то в глубине коридора маячила фигура.

— У меня будет ребенок. Мы разведены, если ты об этом забыл.

В голосе Дианы звучали язвительные нотки, которых Синклер прежде не слышал.

Возможно, теперь она больше не считала нужным перед ним притворяться.

— Если я отец…

Да, у него были сомнения. Но их было недостаточно, чтобы просто отойти в сторону. В любом случае ребенок был ни в чем не виноват.

— …значит, нам нужно установить, по крайней мере, нормальные доверительные отношения.

Любое желание снова начать совместную жизнь рассеялось при виде ее жесткого презрительного взгляда.

— Кто там, детка? — прозвучал из коридора хриплый мужской голос.

Синклер нервно сглотнул и снова посмотрел в глубь дома.

— Кто у тебя? — В нем нарастало возмущение.

Неужели Диана уже жила с кем-то? Мысль о том, что его ребенка будет растить другой мужчина, привела его в бешенство.

— Это Ларри. Ларри, иди познакомься с Синклером.

К ним подошел молодой накачанный здоровяк с обесцвеченными волосами и, кивнув Синклеру, занял позицию телохранителя.

— Можно войти? — Казалось странным спрашивать разрешения войти в дом, купленный на его деньги.

— Ну что ж… придется тебя пустить, — пробормотала Диана и, показав ему жестом следовать за ней, направилась в гостиную. — Хотя ты все равно тут надолго не задержишься. Я же сказала, наш брак окончен.

— Нет, если у нас будет ребенок. И почему ты ничего о нем не сказала?

Диана покрутила на пальце кольцо.

— Я не хотела, чтобы думал обо мне как о матери. У тебя нет права на мое будущее. — Она заносчиво приподняла подбородок.

— И что же случилось?

Ее объяснение звучало бессмысленно. Диана кивнула на свой большой живот:

— Мой заработок зависит от возможности появляться на вечеринках и общаться с людьми. Признаюсь, я не сразу осознала, как беременность отразится на моем достатке. Сейчас, сам видишь, я уже не могу проводить много времени на публике.

Синклер едва не рассмеялся. С этим, по крайней мере, было трудно спорить.

— Значит, дело в деньгах? Ты не хочешь, чтобы я участвовал в жизни ребенка, но хочешь, чтобы я оплачивал твои счета, пока ты будешь о нем заботиться?

— Вроде того. — Ее жесткий взгляд заставил его задержать дыхание.

— А ты сделала ДНК-тест?

— Я же сказала об этом по телефону!

Именно поэтому Синклер так быстро сюда приехал. Но сейчас ему начало казаться, что от всей этой ситуации как-то странно попахивало — словно крысой, сдохшей неделю назад в нью-йоркской подземке.

— Дай мне взглянуть на результаты.

— Я не знаю, где они. — Диана скрестила

на груди руки между своей набухшей грудью и огромным животом.

— Я должен поверить тебе на слово?

— Но ты же не захочешь затевать еще одно судебное разбирательство? Да и что для тебя такие суммы? Ничтожные крохи. Гроши. Просто плати и оставь меня в покое. А с ним я буду разрешать тебе видеться в любое время.

— Мне нужно увидеть результаты теста, — настойчиво повторил Синклер.

Диана не была прирожденной лгуньей. И если она не хотела показывать ему документы, то наверняка неспроста.

— Нет, не нужно. У меня истекает девятый месяц. Девять месяцев назад мы еще были женаты, — зло бросила она. — Значит, ребенок твой. Считать умеешь?

— Если бы ты не изменяла мне во время брака. Разве ты сама в этом не призналась?

— Я сказала это только потому, что в Нью-Йорке черта с два разведешься, если никто никому не изменял. — Да, именно это Диана все время твердила, а он ей верил. — Я забеременела, когда была еще замужем, значит, ты — отец.

— Я больше не могу верить тебе на слово. Придется сделать еще один тест.

— А я не хочу подвергать ребенка опасности, позволяя тыкать себе в живот иглой! — Она выпучила глаза.

— Тогда мне придется подождать, пока он родится.

Если ребенок его, он проглотит злость и разочарование и постарается сделать все от него зависящее, чтобы улучшить ситуацию. Если же нет…

— Энни! — Бабушка Пэт с чувством обняла ее. — Почему тебя так долго не было?!

— Я же приезжала на Рождество. — Жалкое оправдание. — Все это хозяйство… его просто так не оставишь. — Она вчера уволилась из Дог-Хабор и, собрав чемоданы, уехала ранним поездом.

— Ты надолго? — Бабушка Пэт чуть отстранилась, чтобы получше разглядеть любимую внучку. — Ты бледная, прямо как вареный кальмар. Ты не больна?

Энни потрясла головой и попыталась улыбнуться:

— Все в порядке. Я… я хотела бы остаться здесь, пока не найду новую работу. Если можно, конечно…

— Ты уволилась?! — Казалось, изумлению бабушки не было предела.

Энни кивнула:

— Да. Я провела там шесть лет и просто завязла в этой рутине.

— Сейчас не так легко найти место, детка. Вот и сестра твоя до сих пор ищет.

— Знаю… Но у меня все равно не было другого выхода.

— Похоже, тут еще что-то есть. — Бледно-голубые, почти молочные глаза не мигая смотрели на нее. — Я всегда могу это сказать.

— В общем… там был один человек… — Энни почувствовала, как к горлу подступают рыдания. — Но теперь между нами все кончено. — Хорошо, что их фотографии не попали в большую прессу.

— Ох. — Бабушка Пэт скрестила руки на своем круглом маленьком животике. — Бедная девочка. Скажи своей бабушке, где его найти, и я быстро вправлю мозги этому обалдую.