Безупречные
Шрифт:
– В этом году опять устроили этот жуткий ювелирный аукцион? Как вел себя Эндрю?
Эндрю. Она хотела объясниться с Эндрю, но Тоби спутал все планы. Спенсер пришлось уехать с «Фокси» вскоре после того, как она разыскала Эмили – благо, лимузинов на парковке скопилось немало. Родители восстановили ее кредитные карты, так что она могла позволить себе такую поездку.
Она внутренне корчилась, представляя, каково сейчас было Эндрю. Наверное, ничуть не лучше, чем ей – в каком-то смысле они оба получили удар в спину. Впрочем, глупо
Ее вдруг осенило. А не обманывалась ли она, думая, что они с Реном уже стали парой? В конце концов, каким же надо было быть козлом, чтобы давать девушке отставку по телефону!
Мелисса села рядом с ней на кровать, терпеливо ожидая ответа.
– Эндрю славный. – Спенсер совсем размякла. – Он был… настоящим рыцарем.
– А что подавали на ужин?
– Голубя, – солгала Спенсер. Откуда ей было знать?
– Было романтично?
Спенсер лихорадочно пыталась придумать какие-нибудь пикантные сценки с участием Эндрю. Скажем, как они пили аперитив. А потом, пьяные, отплясывали под Шакиру. Она мысленно одернула себя. Был ли в этом смысл? Все это уже не имело значения.
Постепенно туман в голове рассеивался. Мелисса была рядом и ужасно мило пыталась загладить свою вину. Она интересовалась «Фокси», а до этого уговаривала родителей простить сестру… Но Спенсер отплатила ей, украв Рена и старую работу по экономике. Даже Мелисса не заслуживала такого предательства.
– Я должна рассказать тебе кое-что, – выпалила Спенсер. – Я… я встречалась с Реном.
Мелисса лишь слегка поморщилась, поэтому Спенсер продолжила:
– Всю эту неделю. Я ездила в его новую квартиру в Филадельфии, мы общались по телефону и все такое. Но… я думаю, теперь все кончено. – Она свернулась калачиком и обхватила себя руками, словно ожидая, когда Мелисса начнет ее избивать. – Ты можешь ненавидеть меня. Я даже не обижусь. Можешь сказать маме и папе, чтобы они вышвырнули меня из дома.
Мелисса прижала к груди полосатую подушку, обтянутую легкой жатой тканью. Прошло много времени, прежде чем она ответила.
– Не переживай. Я ничего им не скажу. – Мелисса откинулась на спинку кровати. – На самом деле это я должна кое-что рассказать тебе. Помнишь вечер пятницы, когда ты не могла дозвониться Рену? И оставила пять сообщений?
Спенсер опешила:
– Откуда ты знаешь?
Мелисса торжествующе улыбнулась. Ее улыбка все объяснила. «Я встречаюсь с другой», – сказал Рен. «Не может быть», – подумала Спенсер.
– Потому что Рен не был в Филадельфии, – невозмутимо ответила Мелисса. – Он был здесь, в Роузвуде. Со мной.
Она встала с кровати и убрала волосы за уши. Спенсер увидела засос у нее на шее, практически в том же месте, где и у самой Спенсер. Мелисса с таким же успехом могла обвести его контурным карандашом, чтобы окончательно добить ее.
– И он рассказал тебе? – выдавила она. – Ты знала… все это время?
– Нет, я узнала только вчера вечером. – Мелисса потерла подбородок. – Скажем так, я получила анонимный
Спенсер вцепилась в покрывало. «Э».
– В любом случае, – весело произнесла Мелисса, – я была с Реном прошлой ночью, пока ты развлекалась на «Фокси».
Она смерила Спенсер высокомерным взглядом, как в детстве, когда они играли в «Королеву». Правила игры оставались неизменными: Мелисса всегда выступала в роли королевы, а Спенсер исполняла любую ее прихоть. «Постели мне постель, верноподданный, – говорила Мелисса. – Целуй мне ноги. Ты мой раб на веки вечные».
Мелисса шагнула к двери.
– Но сегодня утром я приняла решение. Я еще не говорила ему, но Рен – определенно не мой человек. Поэтому я больше не буду встречаться с ним. – Она выдержала паузу, подбирая слова, и усмехнулась. – И, насколько я могу судить, ты, кажется, тоже с ним больше не увидишься.
34. Вот видите? Ханна совсем не безнадежна
Воскресным утром Ханна проснулась под звуки песни «Элисон» в исполнении Элвиса Костелло.
– Эл-л-лисон, я знаю, этот мир тебя УБИВАЕТ!
Парень не голосил, а грохотал, как газонокосилка. Ханна откинула одеяло. Откуда это доносилось – из телевизора? Или с улицы?
Ханна встала с постели и почувствовала, что голова была будто набита ватой. Она увидела брошенный на стуле пиджак от «Хлое», в котором щеголяла накануне, и в памяти постепенно всплыли события прошлого вечера.
После того как мама забрала ее из отеля «Четыре сезона», они поехали домой и всю дорогу молчали. Миссис Марин припарковала «Лексус» и разъяренной фурией ринулась в дом. Когда Ханна взошла на крыльцо, мама захлопнула дверь у нее перед носом и громко щелкнула замком. Ханна опешила. Да, она наболтала лишнего, выдала все секреты – наверное, зря. Но неужели мама всерьез гнала ее из дома?
Ханна постучала в дверь, и миссис Марин высунула голову. Сдвинув брови, она процедила:
– О, прошу прощения. Хочешь войти?
– Д-да, – пискнула Ханна.
Мама хохотнула:
– Ты готова оскорблять меня перед своим отцом, но жить здесь тебе не противно?
Ханна попыталась кое-как извиниться, но мама уже скрылась в глубине дома. Впрочем, дверь она оставила открытой. Ханна подхватила на руки Кроху и бросилась в свою комнату. Сил не осталось даже на слезы.
– О-о-о, Эл-л-лисон… я знаю, этот мир ТЕБЯ УБИВА-А-АЕТ!
Ханна на цыпочках подошла к двери. Пели в доме. У нее задрожали ноги. Сейчас только безумец отважился бы распевать в Роузвуде песню «Элисон». Копы вполне могли арестовать за такую самодеятельность.
Может, это был Тоби?
Она одернула пижамную кофту и вышла в коридор. В тот же миг распахнулась дверь ванной комнаты, и оттуда вышел парень.
Ханна зажала рот рукой. Парень обмотался полотенцем – ее белым пушистым полотенцем от «Поттери Барн». Мокрые волосы стояли дыбом. Немой крик застрял у Ханны в горле.