Безутешная плоть
Шрифт:
В глубине коридора Гертруда открывает дверь и просит Изабел перестать.
– Если что-нибудь случится, если появятся с расспросами ее родственники, тебе придется заплатить намного больше. Возместить ущерб, – угрожает Изабел.
– Все в порядке. Оставь ее, Белла, – говорит Гертруда. – Рейчел дала мне панадол.
– Хм-м, – сопишь ты, доставая из кармана ключ от комнаты. – Да что с тобой? Убирайся! Чего ты здесь торчишь, как будто у нас есть темы для разговоров? Кто тебе сказал, что виновата я?
На следующий день ты извиняешься перед миссис Мей за то, что запорола собеседование
Хозяйка не против. Она каждый вечер запихивает макулатуру в угол стойки. Ты убеждаешься, что быстро найдешь газету, опередив других жильцов.
«Большая комната. Хозяйка – богобоязненная вдова».
Объявление бросается тебе в глаза через несколько дней.
«В большом, симпатичном, ухоженном доме. Для непьющего, холостого, богобоязненного молодого джентльмена».
Ты предлагаешь Богу сделку в вопросе о твоем поле и, молясь, звонишь из телефонной будки.
Набрав указанный номер, во время разговора ты умалчиваешь о том, что у тебя нет работы и ты уже не первый месяц только и делаешь, что молишься.
– У меня есть родственники, которые говорят, как вы, – решает вдова после нескольких минут разговора и спрашивает, откуда ты родом.
– С гор, – отвечаешь ты. – Маникаленд. Мутаре.
Это правда, и вдруг кажется, что сказать правду было правильно.
В день встречи ты находишь дом и с грохотом стучишь в ворота. Вдова выходит не сразу. Но даже тогда первым делом ты обращаешь внимание на ее голос.
– Мваканака! Мваканака Мамбо Джизу. Ты благ, благ, Царь Иисус! – рычит устрашающий альт.
Солнце отсвечивает от миллионов зубов, так тебе кажется. Они очень широкие и очень острые. Ты улыбаешься, подавляя инстинктивное желание уйти. Вдова распахивает ворота и жестом предлагает тебе войти.
– Добрый вечер! Я так рада, так рада, так рада, что вам нравится мой дом, – заявляет потенциальная хозяйка.
После рукопожатия взгляд ее скользит по твоим пальцам без украшений. Ты сплетаешь их за спиной, жалея, что не подумала купить на рынке якобы обручальное кольцо.
Вдова наклоняется вогнать болт высоких железных ворот обратно в землю. За несколько минут она во второй раз прилагает физическое усилие, и, когда выпрямляется, на носу у нее выступает пот, пот стекает из-под красно-зеленого нигерийского платья. Она обмахивается. На толстой золотой тесемке вокруг указательного пальца неуклюже вертится стадо гиппопотамов. На среднем пальце поблескивает громоздкий изумруд. На безымянном пальце другой руки раздулась пара широких, но тусклых обручальных колец. В углубления украшений въелась грязь. Все их нужно чистить.
– Да, чудесно, что вы позвонили и пришли, – продолжает вдова, устремляясь обратно по дорожке. – По телефону нужно быть осторожной, я должна знать, откуда человек. Сегодня нельзя верить всему, что говорят.
Она идет медленно, в разношенных сандалиях с заостренными носками – мода, диктуемая Нолливудом [8] . Ты понимаешь, что над тобой нависла опасность: не дай бог ты ее обгонишь. Ты прилаживаешься, чтобы быть в полушаге позади.
– Вы, конечно, слышали, что наступают последние дни, – не унимается потенциальная хозяйка. – Так говорят все великие пророки. Да, время наступило, потому что сейчас,
8
Нигерийская киноиндустрия.
Ты открываешь рот и опять его закрываешь, с облегчением догадавшись, что твой ответ не имеет никакого значения.
– А мне, хоть я и вдова моего мужа, – вещает хозяйка, – вы даже не представляете, что мне говорят те, кто сюда приходит. Что они хотят работать или иметь какое-нибудь жилье. Только на самом деле все пытаются выяснить, что у меня есть, и думают, как это украсть. Используют разум, данный им Богом, чтобы не приумножить, а преуменьшить те крохи, которые оставил мне ВаМаньянга [9] . Я стараюсь приумножать, сделать больше, ведь Библия утверждает, что именно так нужно поступать, когда отошел хозяин. Но эти только хотят, чтобы то, что я имею, стало меньше.
9
ВаМаньянга, БаМаньянга, СаМаньянга – господин Маньянга. Май Маньянга, МаМаньянга – госпожа Маньянга (или, в зависимости от контекста, мамаша, тетушка Маньянга).
Теперь ты часто дышишь и глотаешь слюну, которая вдруг стала горькой. Ты понимаешь, что боишься ее и не знаешь почему. Смеешься над собой, что оказалась такой робкой.
– Но вы ведь сказали, что какое-то время жили в Хараре. – Вдова идет дальше. – Мисс Сигауке, я не хотела расспрашивать вас по телефону. Неважно, сколько всего принесли белые люди, кое-что и вслух-то нельзя произнести. Но вот вы здесь, и это чудесно. Скажите мне, вы работаете?
Что-то тебя выдало, никаких сомнений, даже несмотря на туфли леди Дианы, присланные тебе кузиной, и опять вкупе с юбкой и подходящим топом из прошлого, которые ты надела на встречу.
– Работаю? Конечно. Я не из тех, кто сидит сложа руки. Я труженица, настоящая, – отвечаешь ты, отогнав мимолетное сомнение. – Труд знаком мне с самого детства.
– Чудесно.
– После работы на поле в детстве я преподавала – временно. А теперь работаю в рекламном агентстве «Стирс, д’Арси и Макпидиес». Вы его знаете. «В долине Меда, где растут самые лучшие свежие плоды». Один из моих слоганов. Вся Зимбабве знает.
Ты напеваешь старые стишки, думая о том, кто же теперь пишет им тексты.
– О, вы там работаете? – восклицает потенциальная хозяйка, на секунду задумавшись и узнав мелодию.
– Я между преподаванием и кое-чем получше, – уверяешь ты ее, когда становится ясно, что именно это она хочет слышать.
– Большая компания! Что вы там будете делать? – выпытывает вдова. – Вы будете сочинять песни?
Сгладив резкость в голосе, ты объясняешь:
– Слова.
– О, вы поете слова! Как я. В церкви я одна из лучших запевал в музыкальной группе поклонения.
По мере приближения к дому вдова интересуется твоим моральным обликом. Ты замужем? В гражданском браке? Как-нибудь еще? Или собираешься замуж? Есть ли у тебя друзья мужского пола? Возможно, кто-то захочет тебя навестить? Это не разрешается. Поскольку, вопреки тому, что ты услышишь от соседей, здесь не бордель.