Безвинная
Шрифт:
Молниеносные смены настроения, кажется, были одним из симптомов паранойи хозяина домика. Он вдруг взглянул с подозрением и на Алексию.
— Проверка, — пробормотал он себе под нос. — Вы же понимаете, та? Конечно, понимаете. Должен проверить и вас тоже. Ах, если бы у меня был мой прибор! Тут у меня некоторое затруднение с полтергейстом. Что вы скажете об экзорцизме? Для женской особи это должно быть совсем не трудно, — он бросил взгляд на маленькое окошко в одной из стен комнаты. Шторы были широко раздвинуты, и в них виднелось быстро розовеющее небо. — До рассвета?
Алексия вздохнула:
— А это не
Человечек поморщился, однако намека, который сразу понял бы любой гостеприимный хозяин, не уловил.
— И в самом деле, господин Ланге-Вильсдорф, мы же только что вошли, — упрекнула его мадам Лефу.
— Ох, ну пошли, — Алексия отодвинула чашку — чай все равно невкусный — и половинку круассана, напротив, восхитительного. Если, чтобы добиться проку от этого странного человечка, нужно завоевать его полное доверие, ладно, она готова. С тяжелым вздохом, вновь ощутив злость на мужа, леди Маккон поднялась из-за стола. Она еще не до конца понимала, каким образом в этой последней неприятности виноват досточтимый лорд, однако винила в этом именно его, как и во всем остальном.
Пош первым пролетел несколько лестничных пролетов, ведущих в тесный подвал, не переставая лаять с совершенно неуместным энтузиазмом. Господин Ланге-Вильсдорф, очевидно, не замечал этого шума. Алексии пришлось смириться. Видимо, это животное так устроено: если глаза открыты, тут же открывается и пасть.
— Вы, должно быть, считаете, что это ужасно негостеприимно с моей стороны, та? — немец произнес это с видом человека, озабоченного лишь нормами этикета, а никак не угрызениями совести.
Алексия не нашлась, что ответить, поскольку, в сущности, это была чистая правда. Любой порядочный хозяин давно уложил бы их в постели, не разбирая, сверхъестественные перед ним или нет. Ни один истинный джентльмен не станет настаивать на том, чтобы его гостья совершала обряд экзорцизма, не разместив ее вначале в комнате со всеми удобствами и даже не дав ей как следует поесть. Она молча стиснула ручку парасоля и стала спускаться следом за немцем и его беснующимся псом в утробу тесного и грязного дома. Мадам Лефу и Флут, видимо, решили, что их присутствие будет лишним, и остались наверху, в гостиной — потягивать мерзкий чай, и, вероятнее всего, уничтожать превосходные круассаны. Предатели!
Подвал оказался мрачным во всех смыслах, как и полагается подвалу, и в нем, как и говорил господин Ланге-Вильсдорф, обитал призрак в последней, мучительной стадии фазы полтергейста.
Сквозь собачий лай слышались прерывистые, леденящие кровь стоны повторной предсмертной агонии. Мало того — полтергейст уже распался на части. Алексия терпеть не могла беспорядка, а этот призрак, утративший почти всякую способность к сохранению формы, был просто воплощением хаоса. По темному, затхлому пространству подвала плавали бледные клочья разрозненных частей тела — тут локоть, там бровь… Алексия содрогнулась и тихонько взвизгнула, увидев одинокое глазное яблоко — оно глядело на нее с верхней полки винного стеллажа без всяких проблесков разума. Ко всему прочему в погребе стоял отвратительный запах формальдегида и гниющей плоти.
— Право же, господин Ланге-Вильсдорф, — холодно и крайне неодобрительно обронила леди Маккон, — вы
Немец пренебрежительно закатил глаза.
— Напротив, женская особь, я арендовал этот дом именно из-за призрака. Мне давно хотелось сделать точную запись наблюдений за стадиями дезанимации хомо анимус. После того как у меня возникли сложности с Ватиканом, я обратился к изучению призраков. И только наблюдая за этим экземпляром, я написал три статьи. Сейчас от него и впрямь мало что осталось. Слуги отказываются сюда заходить. То и дело приходится самому спускаться за вином.
Алексия едва успела уклониться от парящего в воздухе уха, чтобы не пройти сквозь него.
— Это, должно быть, ужасно утомительно.
— Но принесло свою пользу. Я полагаю, что остатки анимуса уносятся эфирными вихрями, когда связи начинают ослабевать. Думаю, моя работа подтвердила эту гипотезу.
— Вы хотите сказать, душа перемещается в эфире и, когда тело разлагается, она тоже распадается? Как кусок сахара в чае?
— Та. Чем еще можно объяснить беспорядочное парение в воздухе разрозненных бестелесных частей? Я и труп откопал — вот здесь.
И в самом деле — в углу подвала зияла яма, а в ней лежал распадающийся на части скелет девочки.
— Что же случилось с этой бедняжкой?
— Ничего особенного. Я успел получить от нее все необходимые сведения, прежде чем она сошла с ума. Ее родителям оказалось не по карману место на кладбище, — немец прищелкнул языком и укоризненно покачал головой. — Когда выяснилось, что у нее избыток души и она стала призраком, родные были рады тому, что их дитя снова с ними. К несчастью, все они вскоре умерли от холеры, а ее оставили радовать новых жильцов. До тех пор, пока здесь не поселился я.
Алексия оглянулась на парящие в воздухе белые клочки. Прямо на нее плыл ноготь с пальца ноги. И не только — все оставшиеся части тела потихоньку слетались в ее сторону, как вода стекает в канализацию. Это было жутко и тревожно. И все же запредельная колебалась. Ее желудок, как и располагавшаяся неподалеку от него «неприятность», протестующе сжимался от запаха тлена и от ясного понимания, что ей сейчас придется сделать. Задержав дыхание, Алексия присела на корточки у могилы. Яма была вырыта прямо в земляном полу подвала — значит, никаких попыток сохранить тело для сверхъестественного долголетия не предпринималось до тех пор, пока не появился немец. Этому ребенку совсем недолго довелось побыть настоящим призраком, прежде чем его начало поглощать безумие разлагающейся плоти. Это было жестоко.
Теперь от девочки остался лишь жалкий скелетик, источенный червями и покрытый плесенью. Алексия осторожно сняла перчатку и протянула руку. Высмотрев, как ей показалось, лучше всего сохранившееся место на детском черепе, она дотронулась до него один раз. Кость оказалась неожиданно мягкой и легко подалась под пальцем, словно мокрый бисквитный торт.
— Фу! — Алексия с отвращением отдернула руку.
Слабо светящиеся клочья частей призрака, плававшие по всему подвалу, мгновенно исчезли, словно растворившись в затхлом воздухе: прикосновение запредельной разорвало последние связи тела с душой.