Безвыходное пособие для демиурга
Шрифт:
Сейчас мы просто сидели втроем, пили коньяк и говорили. Но слова не имели значения. Нужно было просто уловить удачный миг и ударить по магистру всей своей оставшейся силой. И если Петровича не победить, то хотя бы шкурку ему подпортить, прежде, чем окончательно исчезнуть в небытие!
– Мы же разумные люди. – Николай Петрович отчаянно потер переносицу. Но я и без жестов понимал, что он врет. Более того, он демонстративно тер свой нос, он этим показывал свое презрение к психоанализу, он смеялся надо мной. – Мы сможем
– Ничего подобного. – я не сдержался и стукнул кулаком по столу. – В каждом из нас была одна треть всей магической мощи, и каждый получил почти все, о чем желал. Ради полноты власти и силы, каждый из нас способен на убийство. Более того, мы не сможем отказаться от простого желания прикоснуться к чуду. Мы обречены. И, самое мерзкое, во всем этом, что, объединившись, мы могли бы править миром, но этого никогда не произойдет!
Мальчишка встрял в разговор, плеснув себе еще коньяку. Он пространно трепался про свой осколок, и про свой талант. Но я видел лишь страх в его глазах.
– А ведь ты знаешь все ответы. – Николай Петрович отвлекся на мальчишку, но и с меня он не спускал взгляда. Это было хорошо, что ему приходится работать на два фронта, у меня возрастают шансы на внезапный удар. – Пока Данька бесится сейчас у нашей книги, пока Пашка чешет затылок, только у тебя одного, Герман, есть власть над изменчивой реальностью. Но если ты прекратишь работать, у тебя отнимут твой дар и отдадут его тому, кто окажется рядом. Ты пойми, что выдавить из тебя щит может любой человек, даже не маг. Сейчас ты еще жив, и у тебя есть шанс вернуться к своей Лере. И этот осколок щита – это твой пропускной билет в реальность. Оставь его нам и забирай роман.
– С чего это я должен верить двум прохвостам, которых сам же выдумал? – парень был молодец, он отлично оттягивал на себя внимание.
– Не лги себе, Герман. Ты прекрасно помнишь о нашей первой встрече в реальности. Выходит, не мог ты меня здесь придумать. Ведь иначе получается, что и я, с таким же успехом, мог призвать тебя, чтобы ты написал для нас роман и вернул нам свой осколок. Версия не хуже любой другой, что вертятся сейчас у тебя в голове.
– А какой резон вам возвращать меня?
– А, действительно? – я тоже вступил в эту словесную игру. – Я не узнаю тебя, Петрович. Зачем нам в реальности мальчишка, который угадал нашу подноготную? Он не маг, дотянуться до нас не может, но его пасквиль натолкнет на наш след ищеек. Зачем нам такой свидетель?
– Эх, ты, Великий Инквизитор. – Николай Петрович хрипло рассмеялся. – Где же твой нюх, опричник Господа? Одна половина твоей души – это мертвая собачья голова, а другая – помело, да только рыщешь и метешь ты вечно не там.
– Так это ты? – последние сомнения покинули меня, я вскочил, опрокидывая стул, на котором сидел. – Это ты владелец щита, именно ты, а вовсе не книга? Вот почему здесь ты не можешь быть
– Остановись! Ты погубишь мальчишку! – закричал Петрович.
Парень попытался вскочить из-за стола, но оступился и упал, ударившись головой о столешницу. Наверное, удар был сильным, потому-то парень рухнул под стол, как валятся мертвецки пьяные мужики. И это было хорошо. Бог правильно скинул этого фантазера нам под ноги. Все, что не делается – к лучшему!
Я выдохнул имя воинства небесного, кидаясь двумя словами, точно сгустком собственной души. Но я промазал. Петрович успел уклониться. Пламя с треском начало гулять по ткани штор.
– Что, тяжело колдовать без души Великого Инквизитора? А ты не думал, каково было тому мальчику, Косте, когда он умирал у тебя на глазах?
– Сволочь! – я выдохнул имя бога уже на санскрите, но и это мне не помогло, более того, навстречу мне прилетел огромный черный шар.
Черное облако, которое выдохнул в мою сторону Петрович, вдруг приняло образ гигантской драконьей головы с костяными наростами вокруг глаз и с иглистым гребнем, идущим от переносицы к шее.
Бог мой, я никогда не видел подобной боевой магии в действии!
Этот призрачный зверь открыл пасть и проглотил мой светящийся шар. Потом облако-дракон отвратительно рыгнуло, точно было живым существом. Я содрогнулся и отступил назад.
Это я был инквизитором, магом, создающим иллюзии из флюидов своей души и из праны, вязкого вещества, разлитого в пространстве. И я уже понял, что мой соперник выдохнул вовсе не магическое облако, а самого настоящего дракона. Неуязвимого и неуничтожимого.
Может быть, Петрович, на самом-то деле, и был этим драконом, зверем, сражавшимся с Ра, вернувшимся из ада, чтобы отомстить всем солнечным богам за столетия муки и унижения?
Конечно, кто же еще может владеть алмазным щитом, кому еще он так нужен? И кто так искусно умеет лгать, когда искренне начинаешь верить словам, хотя душой понимаешь, что тебя обманывают?
Инквизиции не победить Зверя, хотя бы потому, что Зверь сам давно победил инквизицию! Пытки и сожжение людей на кострах – это ли не шаг в темноту?
Только теперь я окончательно понял, зачем меня втянули в книгу за мгновение до магической атаки в реальности. Тот, кто выдавал себя за Николая Петровича, не мог лишиться зрителя, способного по достоинству оценить красоту его игры!
Конечно, Петровичу жаль меня убивать, ведь я могу поведать миру о его таланте. Наверное, для этого здесь и мальчишка. Но он – начинающий писатель, он просто не поймет плетения магического бисера, не оценит игру слов, хотя бы потому, что не знает мертвых языков и древних ритуалов. Для него наша схватка – это лишь летающее пламя и гортанные крики. А для нас с Петровичем – это танец на канате с завязанными глазами.