Безымянная тропа
Шрифт:
Они поговорили еще, Шон Доннеллан объяснял несправедливости издательской индустрии и сложности заработка на жизнь в качестве иллюстратора, о дефиците работы и таких различных требованиях. Бетти говорила немного, и Мэри предположила, что она чувствовала себя не в своей тарелке.
— Я прочитала цитату, — сказала ему Мэри серьезно, — что художник не может быть настоящим художником, пока не голоден, потому что никто не создавал ничего подлинно стоящего на полный желудок.
Шон Доннеллан кивнул.
— Я знаю, кто сказал это, — сказал он
— Кто? — спросила Мэри.
— Идиот.
Против своей воли Мэри рассмеялась.
— Может быть верным, что некоторые художники должны быть голодны, чтобы творить, но не я. Если я не кормлен, я теряю всю способность к концентрации, под чем я подразумеваю, что я перестаю рисовать деревья и начинаю рисовать сосиски.
Несмотря на все, Мэри обнаружила, что теплеет по отношению к этому простому мужчине, так что она решила, что пора уходить и извиниться за них обеих.
***
— Нам не обязательно было уходить так скоро, — сказала ей Бетти.
— Если ты чувствуешь, что любезничаешь с мужчиной, — возразила Мэри, — тогда, лучше всего покинуть его, прежде чем он услышит все, что ты можешь рассказать, или он от тебя устанет.
Бетти задумалась на мгновение.
— Ты и правда так считаешь?
— Я это знаю.
— Но ты и Генри разговариваете часами, — напомнила ей Бетти, — на ваших прогулках.
— Мы на более высоком уровне, — и Мэри тотчас же пожалела, что ее слова прозвучали так высокомерно, — под чем я подразумеваю, что мы знаем друг друга давно и достигли точки взаимной любви, уважения и восхищения.
Бетти тогда улыбнулась ей.
— Так он сказал.
— Что? — спросила Мэри, раздраженная подмигиванием своей подруги.
— «Под чем я подразумеваю», — напомнила ей Мэри.
— Мистер Доннеллан не имеет исключительных прав на английский язык, — проворчала Мэри.
— Однако, как же он красноречив, — вздохнула Бетти, — и имеет такой талант в рисовании. Я думаю, однажды он станет великим и известным художником. Он просто изумителен, — и она обняла себя в восторге.
— Ох, да ладно, Бетти. Мистер Доннеллан может и имеет определенное кокетливое обаяние, но он такой же обычный, как и дождь.
— Ну, он мне нравится, — отрезала Бетти, — и не у всех нас есть шанс выйти замуж за школьного учителя.
После этого, они прошли остаток пути по Безымянной тропе в молчании.
Глава 31
Они прислушивались к местным новостям, пока ехали обратно к машине Хелен, но там не было ничего нового о Мишель Саммерс, так что Том выключил радио.
— Она, определенно, скрывает что-то, — сказал он напоследок, когда направил машину к обочине дороги.
— Бетти, может, мыслит не совсем ясно, но она более убедительна, чем Мэри Кольер, — согласилась Хелен.
— Спасибо за сегодня. Было интересно.
— Не справился
— Я хочу узнать больше об этом Шоне Доннеллане. Нам может понадобиться раскрыть его имя, сообщить общественности. Я собираюсь действовать быстро по любой информации, которую мы обнаружим. Я не могу просто сидеть и ждать, пока «Вестник» не наверстает упущенное, без обид.
— Я знаю, — признала она. — Я понимаю, что ты не можешь ждать неделю, пока мы сможем поделиться информацией.
— Так как ты хочешь сыграть на нем?
— Шаг за шагом, — предложила она. — Ты прав. Мы узнали сегодня многое, работая вместе, так что я в игре, — затем она добавила, — пока что. Может, что-то упадет ко мне на колени в нужное время. Это не идеально, но я все еще учусь.
— Ты учишься быстро, — сказал он ей. — Я не имел понятия, чем занимался первые шесть месяцев, — и это признание, больше, чем все, что она узнала сегодня, приободрило Хелен.
***
— Я не гей!
— Ладно.
— Не гей! — заявил Йен Брэдшоу.
— Прекрасно, - сказал доктор, — хоть я и никогда не говорил, что да.
— Сказали, — настаивал Брэдшоу, — правда, не такими словами.
Доктор Меллор покачал головой.
— Нет.
— Вы подразумевали это.
— Я так не думаю, Йен.
Они находились в кабинете доктора Меллор всего двадцать минут, а Брэдшоу уже сидел как на иголках.
— Вы спросили меня о моих отношениях с противоположным полом. Напомнили мне, что у меня их не было долгое время, выдвинули теорию, что это может быть из-за моего бывшего напарника в полиции и моих чувств к нему, — он бросил слова доктора обратно. — Вы подразумеваете, что я могу быть скрытым гомосексуалом.
Доктор минуту его разглядывал, будто пытался решить стоит ли спор продолжения.
— Тогда я приношу извинения.
Как он часто и делал, когда хотел уменьшить напряжение на их сессиях, доктор пошел к чайнику и включил его.
— Так как вы соблаговолили извиниться передо мной, — доктор напомнил Брэдшоу о его предыдущем унизительном признании своей неправоты, которое его вынудили совершить, когда начальство отказало в просьбе прекратить встречи с доктором, — за вашу вспышку и преждевременный уход с нашей последней консультации, я захотел вернуть любезность.
Он взял чашку и положил в нее чайный пакетик, но в этот раз не предложил Брэдшоу.
— Я извиняюсь, если мои слова были бестактными, Йен. Не хотел делать предположений, что вы скрытый гомосексуалист, — он выудил молоко из маленького холодильника в его офисе. — Хотя, не считаю, что каждый бы отреагировал так бурно, как вы тогда.
Брэдшоу вздохнул.
— То есть имеете в виду, что я гомосексуал?
— Нет, — голос доктора прозвучал раздраженно, — хотя, вероятно, вы имеете небольшое предубеждение против них.