Безымянная. Часть1. Путеец
Шрифт:
Хоть клиника и являлась частной и в связи с коммерческой основой оказания услуг имела обходительный вежливый персонал и комфортные условия содержания больных – психов в ней хватало наверняка не меньше, чем в муниципальной.
Курс лечения возымел медикаментозное действие на организм сравнительно быстро, и спустя пару недель из стационара ее выписали, превратив из нервной и издерганной матерщинницы с резью в глазах, в аморфно-угнетенное, но все же способное на спокойную реакцию почти биороботическое существо.
К тем предписаниям, которые выдал лечащий врач, равно как и к периодичности их исполнения, призванной создать накопительный
Она пыталась вскрыть вены на левой руке, но как выяснилось позже, от ее соседки по палате Наташе – семнадцатилетней коллеги по психическому состоянию – делала это неумело. Оказывается, для более верного эффекта нужно резать вены вдоль, а поперек – это способ дилетантов и позеров, которые не хотят умирать, но просто привлекают к себе внимание.
Наташа имела немало подтверждений своих слов, ведь кожу ее рук покрывала масса тонких поперечных шрамов и по паре продольных расчерченных рядами тонких стежков, которые визуально складывались в подобие лестниц или отрезков игрушечных железных дорог.
Кроме того, знания Наташи о психотропных медпрепаратах и их воздействии на организм могли, может быть, сравниться с ее желанием поговорить, но больше в манере монолога, в котором мало или совсем нет места слову собеседника.
От Наташи она узнала о том, что диагностические системы МКБ-10 (Международная классификация болезней) не признают такой патологии как нервный срыв, а, следовательно, их обеих лечат от совершенно конкретных психических расстройств, при условии, что они помещены в стационар, а не проходят лечение допустим амбулаторно (не меньшим открытием для девушки был сам факт существования такого понятия как МКБ-10).
Теперь в ее раздраженный сомнением и пропитанный химией мозг закралась и обосновалась мысль о собственном сумасшествии, а подобное самоопределение, укоренись оно в качестве принятого утверждения, либо держит человека в постоянной собранности и неотступном самоконтроле, в которых нет места внешним проявлениям психоза, либо ввергает в дебри таких состояний и обстоятельств, в которых нет ни малейшего диссонанса с окружающей средой, а это, как оказалось, несколько другой мир.
Она выбрала второе. И выбору этому потворствовал как возраст и неограниченность в средствах, так и тугое до глухоты «стремление вниз» и «надежное плечо» новой подруги Наташи, теперь выступившей в качестве проводника в этот самый другой мир или, иначе сказать, параллельный, относительно общественно-социального.
Первые же пробы некоторых наркотиков для начала сломали всякий стереотип о наркоманах как о падших антисоциальных недочеловеках, засевших по грязным норам и колющихся одной иглой на десятерых. Реальность говорила совершенно об обратном, внешний антураж наркомана того круга, в котором она пребывала теперь, в среднем имел вид весьма привлекательного молодого человека, с развитой физиологией и интеллектом,
Сложно придумать более плодородную среду для разложения и глубинного растления неокрепшего сознания, чем общество не ограниченной ничем «золотой молодежи», где родители выкупают недостаток внимания и воспитания деньгами, относясь к своим чадам с той же позиции, что и к очередной ветви собственного бизнеса, возможно думая, что когда-нибудь вложения принесут дивиденды, но с этой точки зрения виделось отчетливо, что детскую психику нельзя сравнивать с предприятием, а если другого способа аналогии нет, то предприятие это заведомо убыточное и со всей своей молодой энергией и возможностью выбора неизменно стремящееся к банкротству.
В этом параллельном мире вопреки так сказать «дуновениям пропагандистских ветров» о вреде приема наркотиков (которые часто в своей непродуманной прямоте и работе на противопоставлениях выступают в качестве рекламы вместо того, чтобы бороться с зависимостью), не было ни страха, ни боли. Вопросы самоопределения также отступили одними из первых. Интимное быстро смешалось с общественным, и тот набор эмоций, который главенствовал над сознанием прежде, словно утонул в плотной широкой подушке психоделических трипов, окруживших ее толстостенным коконом. Перестали трогать проявления чужой жестокости. Собственная вообще вошла в норму и, кажется, просто прекратила быть чем-то контрастно резким, вместо этого превратившись в обыденно-стабильную форму действий. Даже такое прежде почти сакральное действие, как секс, превратилось в просто чуть более яркий всплеск чувств, на фоне стабильно ровного эмоционального состояния, при том, что она совершенно не помнила времени и обстоятельств, при которых потеряла девственность.
Клубная жизнь, закрытые вечеринки для избранных и неиссякаемо положительный баланс на банковской карте поместили ее в состояние отсутствия всякого поиска, и единственное, что более или менее выдергивало из этой упоительной праздности, это необходимость общения с прочим миром, теперь ставшим для нее внешним.
Прекратившийся поток нервных выпадов, видимо, убедил родителей в приведении в порядок ее психики, отчего общение с ними свелось к минимуму и приобрело форму коротких дежурных встреч несколько раз в неделю.
Отец все чаще уезжал в командировки, в которых проводил все больше времени, а мать все дальше и глубже проваливалась в свою философию, отстраняясь и приобретая вид все менее понятной. Сама девушка, уже порядочно и систематически употреблявшая запрещенные к свободному обороту вещества, все сильней убеждала себя в нормальности происходящего и даже придумала на пару с подругой такую теорию: «Вот теперь я наконец-то пришла к тому порядку, к которому стремилась. Мои эмоции стабильны и поддаются контролю, голова работает без налета нервозности, я спокойно отношусь к текущим событиям, которые до того свободно выводили из себя. И что с того, что для этого нужно принимать некоторые препараты дополнительно. Для меня это просто лекарство». В общем, личные трактовки текущего положения вещей любого сложившегося наркомана, максимально внятно старающегося объяснить себе употребление наркотиков, тем самым стараясь оправдаться, а порой и отторгнуть любое утверждение или догадку о собственной зависимости, возводя ее в степень необходимой нормы.