Безымянные боги
Шрифт:
На Ждана насели два мертвяка, он отскочил в сторону, ударил ногой в грудь кинувшемуся было детине с выбитым глазом. Здоровяк от удара не упал, но отступил на пару шагов, помешав второму мертвяку впиться в горло княжеского гридня. Приглядевшись, Ждан понял, почему оказалась бесполезна сабля — тела мертвяков окружало едва заметное серое марево, а на шее и руках были намалёваны тёмные руны — знак не просто пастуха стерви, а настоящего мёртвознатца, который может и беса в мёртвую оболочку вселить и заговорить мертвяка от оружия, амулетов или вражеских чар. Мерзкое искусство, Ждан всего один раз сталкивался с тварью, порождёнными мертвознатцем. Одного такого рубили всем десятком
— Нити! Нити руби!
Вслед за криком в грудь мертвяку ударил луч голубого пламени.
Взрыв!
Разорванный на части мертвяк разлетелся по улице, а из-за спины Ждана выскочил бледный как смерть Некрас с оглоблей наперевес. Р-р-раз! Оглобля подсекает ноги второй твари, и та валится на землю. Р-р-раз! Прижав к земле барахтающегося мертвяка, рыжий подручный Твёрда обернулся к Ждану и пропыхтел:
— Чего застыл? Руби нить, говорю!
Только тут Ждан заметил, что от мертвяка через всю улицу тянется будто бы тонкая бечева, сплетённая из мрака. Не задумываясь, он рубанул с плеча, клинок звякнул об укатанную до каменной твёрдости землю, и рассечённая нить задёргалась, будто покалеченное щупальце.
— Да не стой же! Сейчас обратно прирастёт! Руби голову скорей!
Извернувшись, мертвяк смог-таки вывернуться из-под оглобли, но подняться уже не успел — свистнула сабля и срубленная голова кувыркаясь полетела в сторону, на землю хлынул целый поток зловонной крови. И откуда только её столько взялось?
Ждан кинулся обратно во двор. Три твари по-прежнему ошивались снаружи, но двое уже сумели выломать дверь, и изнутри слышался многоголосый девичий крик.
Пнув первого кинувшегося на него противника под колено, он тут же кинулся в сторону и рубанул по дрожащей струнке из тьмы, соединявшей мертвяка с неведомым хозяином. Показалось даже, что тварь чуть качнулась, потеряв связь с покровителем. Довернуть кисть и с потягом рубануть по шее! Ещё один готов!
А вот с остальными не задалось, они как будто почуяли вторую смерть, не давали зайти за спину и начали ловко загонять его в угол. Так что если бы не влетевшие во двор Велимир с Некрасом, Ждану не то чтобы пришлось туго, а, скорее всего, через несколько мгновений он бы уже сам носился по терему, подчинённый чужой воле.
Седой подручный волхва хекнув подсёк длинной дубиной ноги одному мертвяку, а Некрас, подхватив оброненную гриднем саблю, тут же одним слитным движением, рубанул по нити, а следом по шее растянувшейся твари и тут же скользнул к следующей. Захват, рывок, скользящий шаг в сторону и вот уже сабля взлетает снизу вверх, обрубая связь с мёртвознатцем и с чавканьем срубая верхнюю часть черепа.
Велимир не теряя времени, бросил дубину и поднял с земли второй клинок.
— Сколько их ещё?
— Было семеро! Сейчас даже не знаю. — отозвался Ждан.
Подручный волхва выругался и быстро, но без суеты двинулся в терем, Некрас шагнул за ним следом, став так, чтобы в случае чего тело товарища
Глава 29
Цветава чуть было не задремала, пристроившись в уголке. Сквозь прикрытые ставни пробивался свет самосветного камня, мирно посапывала спящая Любинка, а за дверью негромко переговаривались гридни из охраны княгини. В очередной раз встряхнувшись, чтобы не заснуть, Цветава подумала, что как только она попытается скрутить княгиню, придётся столкнуться и с гриднями. Нет, она не боялась, в конце концов, чуди гораздо сильнее и выносливее людей, но в княжескую охрану отбирали самых лучших воинов и, может статься, так, что ей придётся очень туго. А потом она услышала крик.
Кричал Ждан, и по голосу было понятно, что испугали его не вылезшие из подпола крысы и не шустрые мужички с топорами да вилами, которые появляются на любой войне, норовы стянуть всё, что плохо лежит. Крик прервал приглушённый разговор княжеских гридней, и в коридоре загрохотали их шаги. Подскочившая к двери Цветава, выглянув осторожно, успела увидеть лишь широкую спину в кафтане на лестнице, снова послышался голос Ждана и почти сразу лязг железа и рычание, от которого мурашки побежали по спине.
Цветава отпрянула от двери, и тут же на улице кто-то дико заорал от боли. А потом всё превратилось в какой-то сплошной кошмар: похоже, от криков проснулся кто-то из сопровождения княжны, неизвестно что увидели в окошке пробудившиеся девицы, но визг поднялся такой, что едва уши не заложило. Захлопали двери, загрохотали шаги по ступенькам, кто-то выл в голос. В спину отвлёкшейся Цветаве кто-то врезался всем телом. Она оглянулась: подскочившая с кровати Любинка растянулась на полу и таращила бестолковые глаза на невидимую Цветаву, похоже, силясь понять, почему не смогла пробежать в приоткрытую дверь.
— Сиди тихо, — велела Цветава, но слова произвели неожиданный эффект.
Девка завизжала так, что едва кровь из ушей не хлынула, продолжая выть, кинулась к окну и наверняка из него бы вывалилась, если бы Цветава не успела ухватить её за ногу и втянуть обратно.
— Перестань выть, баламошка! — прошипела Цветава и хорошенько тряхнула ополоумевшую от страха Любинку, та осеклась и мелко закивала.
В это мгновение дверь распахнулась и внутрь шагнула княгиня, причём двигалась она так, будто собралась идти на ужин в родном тереме, а не находилась в чужом месте, среди мечущихся обезумевших от страха девок и гридней, орущих во дворе благим матом. Даже визг Любинки не убрал с лица властного спокойствия. Но больше всего привлекало внимание не это, а тонкая бечева, моток которой княгиня несла в левой руке, по всей длине бечевы то и дело вспыхивали и гасли багровые змейки чар.
— Вставай Ладославушка, — пропела княгиня ласково. — Пора нам идти.
— Куда? — вновь завыла Любинка. — Не хочу! Не пойду!
Если лицом княжна и Любинка были похожи, то голоса у них различались будто у курицы и соловья. Так что услышав ответ, княгиня удивлённо вскинула брови и собралась было что-то спросить, но не успела. Цветава одним движением подсекла владытчице ноги, отчего та, вскрикнув, повалилась на кровать, сама девушка придавила княгиню коленом к ложу и, завернув за спину руки, сноровисто опутала их бечевой, которую дал Ждан. Зачарованную бечёвку княгиня, падая, уронила на пол, и теперь она валялась посреди комнаты, мерцая будто кучка угольков.