Безымянные слуги
Шрифт:
Услышала, обернулась и улыбнулась. А я понял, как успел к ней привязаться за два с половиной месяца. Сейчас, рядом со своим десятком, мне её решительно не хватало.
За час жара так и не спала, но отдохнувшие в тени бойцы чувствовали себя значительно увереннее. Марш продолжился с прежней скоростью и продолжался до самого вечера. Первое место стоянки располагалось в излучине реки, где уже ставили простенький частокол. В этом лагере отдыхала только одна тысяча. Места для других мы видели (не все — некоторые) по пути. Единого лагеря не предвиделось: не ходили здесь армии больше императорских «кулаков». Со штабом шли всадники, и их карри требовался корм. Кавалям обоза тоже
Поскольку на ночь весь наш отряд располагался рядом, а десятникам палатки ставились отдельно, то моё место ночлега как-то само собой оказалось рядом с палаткой Пятнадцатой. Вечером мы сидели рядом с отдельным костерком и общались. Опыта у Пятнадцатой для таких походов было мало, но у меня его не было вообще — и девушка делилась со мной информацией. Вскоре к нам подтянулся Шестой и Хохо, поделились своими познаниями и кувшином пива. Напиваться в походах было нельзя, но чуть-чуть выпить разрешалось, если впереди не маячило дежурство. Поскольку со следующей ночи дежурить надо было всем, выпить решили сейчас.
Утро встретило нас ясным небом и духотой. За ночь земля уже не успевала охладиться: весна плавно начинала перетекать в лето. День обещал быть жарким и утомительным. Так оно и оказалось. К вечеру бойцы валились с ног от усталости. Даже ветераны Скаэна еле передвигались, но Гун-Нор обещал, что следующие переходы будут короче. Ночь прошла спокойно, и на третий день похода мы достигли равнины, покрытой высокой травой. Холмы остались позади — впереди лежала ровная как стол степь. Лагерь разбили у маленького озерца, вокруг которого устроилась на ночлег почти половина войска. На день, как сказал Скас, не было других источников воды, кроме двух родниковых озер. Поэтому первым делом все наполнили фляги и котелки.
Через пару часов озёра потеряли часть накопленных запасов, а вода в них стала мутной от поднятого ногами и копытами ила. Посидеть, как обычно, с Пятнадцатой не удалось — приехал Скаэн и сразу собрал всех у отдельного костерка.
— Ну что тут у вас? — спрашивал он у Скаса, когда мы с Пятнадцатой подошли к костру.
— Всё отлично, эр! Было несколько расстройств желудка, но это мелочи, — ответил Скас. — Молодёжь устает, но это тоже понятно.
— Отлично! Так, все собрались? Поторопите там остальных. И принесите вина!
— Дежурство, эр, — напомнил Первый, но тот отмахнулся.
— Сегодня и без вас подежурят. Сегодня спите и отдыхайте. Завтра и послезавтра будет нелегко.
— Что там разведчики? — спросил Скас.
— Пока вроде только мелочь, но недавно видели группу степняков — уходили в степь. Возможно, коротышки на подходе.
— Ну да, какое же нашествие без этих тварей, — невесело усмехнулся Гун-Нор.
— Бывает и без них, — возразил Скаэн. — Но не в этот раз. Все собрались, да? Так, первым делом хочу, чтобы вы передали молодым бойцам, что они молодцы. Всем выделить по кружке вина сегодня, можно даже по две. Вторым делом предупредите: следующие два перехода будут сложными. Идти придётся много.
Скаэн налил себе вина и отхлебнул.
— Скорее всего, вдоль гор движется кочевая орда. Коротышек решили встречать не в чистом поле. В дне перехода от Пущи есть временный посёлок — Угель. Там сейчас дежурит немало наших крестьян — запасают сено. Но до него придётся дойти за день, а не за два.
— Этот как? — не понял Шасть.
— Цыц! — буркнул Скас.
— Завтра
— Эр? А это опасные противники? — спросила Пятнадцатая.
— Кочевники? В открытом поле — да. Очень, — подтвердил Скаэн. — У них пешком никто не ходит, все на гор-кирри ездят. Но крепость в седле не поштурмуешь. А вот в степи им попадаться не стоит — перемещаются очень быстро.
— А будут штурмовать? — уточнил я. — Могут и осадить ведь…
— Нет, измором они никого не берут, — успокоил всех Скаэн. — Натура их дурная от трещин: день-два готовятся, и на штурм. До высших кровососов или рабов-мудрости им далеко. Да и запасы еды у них не бесконечны. В пешем строю они страшны только массой. Поэтому надо будет положить их как можно больше до того, как на стены полезут. Учтите: стены там высокие и широкие, но материал — глина да солома. Каждый год обновлять приходится. Не из чего тут строить крепости. Поэтому стрел не жалеть. Их там запас для гарнизона есть, а выбить надо будет сразу очень много. Это орда — и это опасно.
— Эр, а они часто в орду собираются? — не унимался я.
— Нет, редко. Если только нашествие идёт — тогда могут. До их степей отсюда далеко очень, и это единственный степной участок. Леса и горы — они не любят. На севере, где кулаки Императора сдерживают степь, их значительно больше. Они, в отличие от серых, вообще плохо договариваются между собой — постоянно воюют. У каждого родика свой вождь-завоеватель и покоритель мира. Но если уж собрались — тогда да, плохо дело. Обычно их разведчики отслеживают, но в этот раз всех отозвали к войску — вот и пропустили момент.
— Так, вроде вы сами, эр, сказали, что ещё неизвестно, — напомнил Хохо.
— Это командование так считает, а я уверен — идут они, — отмахнулся Скаэн. — Поэтому готовимся. Ну всё, быстренько винца хлебнули — и спать. Завтра будет не день, а пытка, обещаю.
Так и вышло. Казалось, вот я сидел с Пятнадцатой и пил вино, вот положил голову на валик с вещами и закрыл глаза, а вот — горнисты подняли лагерь. При свете звёзд, когда их мерцание почти не рассеивает мрак, а солнце ещё не взошло, мы выступили в ночь. В тот день я и понял, чего не хватало мне ночами в этом мире. Память расщедрилась: «Луны– то нет совсем». Луна! Я даже смог вспомнить, какая она. Большая, круглая, а иногда — маленькая, как серп-месяц. Но ночи этого мира освещали только россыпи звёзд, которых было явно больше, чем в мире моей предыдущей жизни. Теперь я точно знал, что жил не здесь. Не в этом мире. И это добавило ещё одну каплю нелюбви к местным мудрецам.
А марш вышел необыкновенно тяжёлым. Как бы нас ни тренировали, как бы ни готовили, но двигаться всё утро, весь день и весь вечер, переходя на бег — это тяжело. Поначалу бежали бодро, но с каждым новым забегом усталость только накапливалась. Днём стало совсем тяжело, хотя шлемы и обмотали заранее запасными рубашками. Солнце жарило так, что было сложно дышать. Отдельно радовал совершенно однообразный пейзаж. Нет, где-то там, в разнотравье, путника поджидали балки, речушки и овраги, но тракт был прямой как струна и ровный. И степь вокруг нас искусно прятала свои недостатки.