Безымянные слуги
Шрифт:
— У Шастя десяток слабоват и у Шестого.
— Почему? — уже у Шастя и Шестого спросил Скас
— Тоже много новичков, — ответил Шестой.
— Много девушек, — ответил Шасть.
— Ясно. Тогда тех, кто совсем слабые, выделите на собирание стрел кочевников и переноску новых во время боя, — Скас махнул рукой. — Подносить снаряды надо для всех наших десятков.
— А камни? — удивился Шестой. — Нет камней под стены кидать?
— Это степь, — ответил ему Скас. — Где ты тут камни-то видел?
— Ну должны
— Всё, что было — на дома и ушло, — хохотнул Скас. — Противников у нас от ста двадцати до ста пятидесяти тысяч. Разведчики не смогли точно посчитать. Сегодня-завтра трава в округе закончится, и у них начнётся падёж скота и скакунов. Поэтому штурм будет либо завтра, либо в ночь на послезавтра. Эр Скаэн считает, что они могут начать ночью сегодня и не остановятся, пока силы не кончатся. Очень упорные. Поэтому готовьтесь. Первыми их встречаем мы, а днём вас сменит резервный десяток. На стенах больше семи тысяч всё равно не умещается. Отдохнёте и снова на стену. Все готовы?
— Нет, — почти хором ответили десятники ааори, вызвав хохот Скаса.
— Ну, значит, готовы, — отмахнулся он. — Всё, оставляю вам Гун-Нора, я буду при эрах.
День прошёл спокойно и почти безмятежно. Мой десяток неспешно проверял снаряжение и отдыхал, а я сидел и пытался почувствовать себя. Сначала, как обычно, обратился к миру и мудрости — и даже дождался искорок, которых давно не видел. Искорок было значительно меньше, чем при несвете, но у меня уже получалось видеть их достаточно долго. Всё больше и больше я убеждался в том, что придёт время, когда я смогу легко вызывать нужное состояние. С миром у меня пока не складывалось — стоило закрыть глаза, как пропадали и искорки, и мир вокруг. А вот как чувствовать себя — я не понимал.
Меня вообще раздражало, как тут учили ааори. Главная фраза — «Сам всё почувствуешь и поймёшь». И вот поди разберись, где, как и когда я должен всё почувствовать — ведь чувств много, и они все разные. Можно усилить какое-то чувство, прислушивавшись к нему, а про другое — можно вообще забыть. Я провел рукой по волосам и с удивлением понял, что растут они как-то слишком быстро. Решив для себя, что нужно будет этот вопрос уточнить у Пятнадцатой, я снова погрузился в себя. Где мне себя искать, и как должно выглядеть нужное чувство? Я как слепой котёнок продирался на ощупь.
— Спишь сидя? — насмешливый голос Пятнадцатой вернул меня в реальный мир. — Или снова пытаешься почувствовать что-то?
— Пытаюсь, — признался я.
— Шрам, ты слишком торопишься. Мало кому удаётся через два с половиной месяца прикоснуться к мудрости, — Пятнадцатая вздохнула, усевшись рядом.
— Ладно, тогда вопрос более приземлённый. Почему волосы растут так быстро?
Девушка засмеялась и взлохматила их по своей привычке.
— У всех так, — сказала она. — Просто последствия купаний в школе нерождённых.
— Купание
— Оно вообще подавляет твои внутренние процессы, — девушка покачала головой. — А потом, когда купаться перестаёшь, начинается бурный рост. С кем ты провёл третий день, когда захотелось… ну ты понял?..
— С тобой, — честно ответил я и, глядя на лицо Пятнадцатой, не смог сдержать улыбки. — Ты что — не помнишь? Мы тренировались, учились…
— Нет, ты не понял…
— Понял, — я снова засмеялся. — Я просто перетерпел. Очень боялся, что не удержусь, попробую к тебе пристать — и мне прилетит так, что потом встать не смогу. А ты вообще перестанешь со мной общаться.
— Ну, да, — Пятнадцатая ошарашенно посмотрела на меня. — Не все могут терпеть…
— Да ладно. Это, конечно, выводит из себя — но ничего сложного в этом нет, — засмеялся я.
Мне почему-то стало понятно, что про Ладну и ночь с ней Пятнадцатой я не расскажу. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Как думаешь, нападут на нас ночью? — спросила Пятнадцатая после долгого молчания.
— Не знаю, — признался я честно. — По мне так лучше бы уже напали. Чем дольше ждёшь — тем как-то тревожней.
— А я просто перегораю, — призналась девушка. — Сегодня весь день готовилась, ходила на взводе, а к вечеру уже и не хочется вообще драться. Хочется отдохнуть ещё денек. Боюсь, на стены я приду в настроении «пора сдаваться».
— Ты — сдаваться? — не удержался я. — Не, ты просто слишком хорошо о себе думаешь…
— Ах ты!.. — Пятнадцатая потянулась к моим волосам, а я со смехом отскочил. — Ладно, мне лень за тобой гоняться… Сам придёшь потом. Кстати, а волосы-то у тебя какой длины?
— Вот сама и смотри, — сказал я, возвращаясь.
Девушка сначала яростно взъерошила мою шевелюру, выполняя обещание, и только потом проверила длину волос:
— Скоро можно будет в хвостик на макушке затянуть, как кочевники делают.
— Ну знаешь… Боюсь, любви мне это не добавит. Не находишь? — возмутился я, но девушка серьёзно мне возразила:
— Всем плевать. С кочевником тебя всё равно не перепутаешь.
— Ага, а в бою?
— Ну дадут тебе по пустотелке… В первый раз, что ли? — девушка пожала плечами и, сделав наивные большие глаза, поморгала.
— Дать бы по пустотелке тебе самой, — мечтательно парировал я. — Да, боюсь, потом мне по причиндалам прилетит.
— Я не настолько злая, — ответила она. — Раз я сама могу врезать, то и другим — могу разрешить… Ладно, не всем. Тебе могу. Только если девушку собрался глушить и утаскивать — выбери менее людное место, а то советами замучают.
— Ты о чём сейчас? — не удержался я, чувствуя подвох.
— Да всё о твоём дне переживаю, — вздохнула она. — Нерастраченные силы, неудовлетворённые желания…