Безымянный
Шрифт:
— Я бросаю тебе вызов, и да свершится воля Древних здесь и сейчас перед их всевидящим взором.
В ответ предводитель лишь хмыкнул и не спеша вытащил свой короткий клинок, который всегда носил у себя на поясе. И вот их поединок начался. Обменявшись несколькими пробными ударами, они отступили на несколько шагов друг от друга и какое-то время снова начали кружить друг напротив друга, ища подходящий момент, чтобы нанести удар своему противнику. Снова и снова они сходились и расходились, награждая друг друга рядом ударов, словно проверяя, на что способен каждый из них и насколько он силен.
Постепенно
А между тем солнце стало клониться к закату, окрашивая все вокруг в зловещий алый цвет, словно вторя тому, что происходило на арене, где, казалось, поединок должен был длиться целую вечность. И вдруг в рядах собравшихся стало происходить какое-то смятение. Многие из собравшихся внезапно спешно покинули площадь, скрывшись в сгущающихся сумерках, и в основном это были химеры. Впрочем, тем, кто все еще сражался на арене, было не до того, чтобы выяснять, что произошло.
Оба противника уже были на пределе своих сил и старались закончить схватку, вкладывая в каждый свой новый удар максимум оставшихся сил. Совершив невероятный рывок, Мио сумел свалить противника с лап и прижать его к поверхности, к тому времени уже изрядно пропитавшиеся их кровью из многочисленных ран на их истерзанных телах. Буквально сел на своего противника, лишив возможности сопротивляться. Тот же, несколько раз дернувшись, вдруг замер и с улыбкой прохрипел:
— Вот значит какова воля Древних?
— И она останется такой вечно! — произнес Мио, в ответ едва ворочая от изнеможения языком и все еще чувствуя клокочущую ярость в своей груди.
Вдруг он услышал хриплый смех. Предводитель, захлебываясь собственной кровью, отрывисто смеялся, то и дело откашливая сгустки крови. Это буквально накрыло Мио новой всепоглощающей волной ненависти. Не помня себя, он схватил валяющийся невдалеке от них обломок копья и со всей силы воткнул его в глаз врага. Тот несколько раз дернулся, но в конце концов, испустив последний вздох, замер неподвижно.
Наконец Мио поднялся на лапы. От усталости он едва мог держаться прямо, чувствуя, как по его телу стекают капли крови, а в душе не было и намека на радостное ликование одержанной победы, он чувствовал лишь опустошение.
По толпе пронеслась волна странных возгласов, в которых смешались и страх, и удивление, и восторг. Похоже они звучали не только по поводу победы Мио. Вдруг толпа расступилась и показалась процессия всадников, одетых в броню боевого отряда их племени верхом на твердокрылах. Они ехали не спеша, и окружающие, склонив головы, а то и вовсе опустившись на колени, с почтением давали им дорогу.
Мио устало стер капли крови со своей морды и, вновь взглянув на приближающихся,
— С возвращением, ваше величество! — произнес он охрипшим голосом.
В ответ лев, положив свои лапы ему на плечи, выдержал небольшую паузу и привлек его к себе, крепко обняв, чем вызвал в рядах собравшихся бурное одобрительное ликование. Затем оба льва, встав рядом плечо к плечу, повернулись к собравшимся, приветствуя их. Но вдруг среди всеобщего ликования раздался голос, в котором Мио тут же узнал своего старшего брата:
— Позвольте и мне поприветствовать ваше возвращение и преподнести вам дар в виде предателя, — с этими словами Рау выступил откуда-то из-за арены, и в его лапах извивался некто, облачённый в церемониальные одежды.
Буквально вытащив упирающегося в круг света зажженных уже к тому времени факелов, он поставил пленника перед правителем и Мио, заставив того опуститься на колени. Раздался испуганный голос, в котором Мио с трудом узнал главного советника своего отца.
— Это не правда, ваше высочество. Вы ошибаетесь, я не предатель, я никогда и никого не предавал!
— Да неужели, — зловеще прошипел Рау, недобро оскалив клыки, а затем обратился к Мио. — Помнится, братец, ты упоминал, что будучи в плену, встретил там предателя и даже сумел наградить того метками?
Мио с удивлением переводил взгляд с Рау на стоящего на коленях с опущенной головой советника и обратно. Впрочем, долго томить Рау никого не стал. Схватив советника за гриву, он рывком поднял его голову, задрав так, что всем стала хорошо видна его морда. На ней красовались шрамы — именно такие Мио ожидал когда-то увидеть на морде своего старшего брата, все это время считая именно его предателем. Без слов Мио все понял. В его груди снова заклокотала едва улегшаяся после поединка ярость. Он было шагнул к стоящему на коленях советнику, но его опередил правитель. Сделав жест, он приказал своему сыну оставаться на месте и тот, слегка склонив голову, молча повиновался, а вот сам правитель, вытащив свой клинок, медленно подступил к советнику. Тот поняв, что пришло время его последнего вздоха, задрожал, словно его стала бить лихорадка, в отчаянье воскликнул:
— Это все навет, ваше величество. Вы как никто другой знаете, как верно я служил вам все эти луны!
— Что же, по службе и награда, — спокойно ответил правитель и, коротко взмахнув клинком, обрушил его на бывшего советника.
И вот уже его голова, скатившись с плеч, оказалась у его лап, взирая на мир потухшими глазами, в которых отразился свет едва успевшей взойти на небосклон луны. Но тут правитель внезапно пошатнулся, и только вовремя поддержавшие его сыновья не позволили ему упасть. Затем они все вместе отправились в свой прайд, под радостные возгласы приветствующих их возвращение членов их племени.