Безжалостная нота

Аларкон Нелия

Ответ на этот вопрос повергает меня в стыд.

Мои кроссовки заскрипели по земле, когда я сделала шаг назад.

Все еще не глядя на меня, Датч урчит: — Если ты убежишь, я приду за тобой и сделаю то, что собираюсь сделать дальше, в десять раз хуже.

— Какого черта тебе нужно?

Слова скребут мое горло, словно огненные пальцы, прожигающие путь к моей груди.

Я ненавижу Датча за то, что он заставляет меня чувствовать себя в ловушке.

За то, что заставляет меня чувствовать себя такой

живой.

Потому что даже при наличии презрения, простое нахождение с ним в одной комнате заряжает что-то безжизненное внутри меня. Что-то, что заставляет мое обычное, утомительное существование почувствовать себя новым.

— Иди сюда, Брамс. — Он натягивает сложный аккорд, его светлые волосы ловят солнечный свет и сверкают, как раскаленное золото. Датч едва взглянул на меня, его янтарные глаза застыли. — Сейчас.

Мой рот сжимается. Ненавижу, когда мне приказывают. Особенно он.

Его губы жестоко кривятся. Музыка, которую он играл, останавливается одним коротким движением.

— Ты что-то забыла на вечеринке.

Он вскидывает подбородок.

Я смотрю на сверток под ботинком Датча и краснею.

Это пиджак, в котором я выступала на последнем концерте. В складках лежит мой рыжий парик.

Правда бьет мне прямо в глаза.

Он держит в руках мой секрет в качестве выкупа.

Я поднимаю взгляд. Наши глаза встречаются, мои карие — на его изменчивых медово-коричневых радужках. Он ничего не говорит, но, как хищник на охоте, его неподвижность — это мираж. Он замирает только тогда, когда добыча уже рядом, попалась в его ловушку. И ни секунды до этого.

Солнце уже высоко в небе, золотые лучи бьют в окна. Но я все равно дрожу.

Глаза Датча следят за мной, пока я протискиваюсь между партами и бросаю рюкзак на пол.

— Наш следующий проект по нетрадиционной теории музыки уже готов. — Он поднимает на меня бровь. — Мы партнеры.

— Я меняюсь.

— На кого?

Предупреждающее выражение на его лице — как удар в живот, но я впитываю угрозу и держу подбородок выше.

В этой школе есть только один человек, который осмелится выступить против Датча и остаться в живых.

— Сол.

— Давай. — Он непринужденно откидывается назад. — Если ты хочешь, чтобы все знали, кто ты на самом деле. — Он сдвигает ногой мой пиджак. — Будь моим партнёром. — Слова слетают с его языка, ядовитые и изящные, как змея.

— Чего ты хочешь, Датч?

— Я уже сказал тебе, чего я хочу, Брамс. — Его глаза вспыхивают. — Иди сюда.

Двигаясь вперед, хотя все внутри меня говорит мне бежать, я останавливаюсь перед ним. Он кладет руку мне на бедро и подталкивает вперед. Я с жаром смотрю ему в глаза, завороженная его полным отсутствием человечности.

Почему он так сильно меня ненавидит? Почему он не может просто оставить меня в покое?

Датч кладет вторую руку

мне на бедро и держит меня крепко. Гитара на его коленях сползает вниз, и только мои колени прижимаются к его, не давая дорогому инструменту упасть на пол.

Он изучает меня гораздо более мягким, более интимным взглядом, чем я думала, что он способен на это.

— Расслабься, Брамс. — Его левая рука проводит круговыми движениями по моему бедру. — Я уже сказал тебе, что не собираюсь брать это. Не насильно.

Мои губы и язык начинает покалывать, когда его взгляд опускается к моему рту.

— Ты, должно быть, под кайфом или глуп, если какая-то часть тебя искренне верит, что я хочу тебя, Датч. — Сплевываю я.

Он смеется надо мной. Темно и раскатисто. Его смех более оскорбителен, чем все, что он мог бы сказать.

Я закипаю от ярости. Во мне закипает злость, и я вижу, как он истекает кровью. Вместо того чтобы отступить, я наклоняюсь вперед.

— Мое тело принадлежит мне. Я могу делать с ним все, что захочу. С тем, с кем захочу. Это не обязательно должен быть ты.

В его глазах мелькает желание, когда я подхожу ближе. Оно заряжает воздух между нами. Тонкая грань между ненавистью и вожделением исчезает, погребенная под клубящимся туманом.

— Это буду я. — Самоуверенно заявляет он.

— Я умру первой. — Шепчу я, выпячивая грудь над его грудью.

Датч хватает меня за подбородок. Его пальцы крепкие, но не болезненные. Его хмурый взгляд холоднее, чем любой другой, который я видела.

— Урок номер три, Брамс. Твое тело принадлежит мне. И твой первый раз тоже принадлежит мне. Я покончу с любым, кто встанет между мной и тем, что принадлежит мне.

Я пытаюсь дернуться назад, но он держит меня крепко.

Его глаза — твердые мраморные шарики, но когда они блуждают по моей груди, то обжигают жаром.

— Ты будешь стонать подо мной.

Тяжесть, сквозящая в его обещании, заставляет мое тело напрячься.

Я играю в опасную игру, но мне все равно, если я проиграю. Если Датч тоже проиграет, я позволю огню сжечь меня дотла.

— Хочешь поставить на это?

Его губы изгибаются. Как будто он уже понял, что я окажусь в его постели, и дальнейшие разговоры не нужны.

— Нет. Я уже знаю, что выиграл. И ты ничего не можешь мне дать, кроме очевидного.

Он вскинул бровь.

Чертовски высокомерный маленький ублюдок.

— Почему бы тебе просто не заткнуться, чтобы мы могли начать наш проект? — Выдавливаю я.

Датч ухмыляется и отпускает мой подбородок.

— Подержи.

Я удивленно вздыхаю, когда он протягивает мне гитару.

— Ты ведь умеешь играть, да? — Спрашивает он.

— Едва ли. — Бормочу я.

Его длинные пальцы обвиваются вокруг моих и устанавливают мои руки в нужное положение.