Безжалостность твоей любви
Шрифт:
Я удивлялась его словам. Такой напыщенности, такой самоуверенности.
Мне захотелось вновь ударить этого человека, но я сдержалась, упираясь руками в тот самый кухонный стол, к которому Стайлс так сильно прижимал меня.
Я вновь на него зла. Я вновь начала гореть этим буйным гневом к этому человеку, от которого так и хочется скрыться куда подальше.
Он слишком невыносим. Слишком для меня противен.
– Как ты смеешь говорить так со мной? – мои слова вырвались со злостью, с этой горькой обидой, которой была наполнена вся моя душа. Я больше
Моё дыхание стало прерываться и голос окончательно затерялся в порывах яростной злости.
Не выдержав, я резко оттолкнула от себя тела своего брата и, вырвавшись от его грубой хватки, отошла на несколько шагов в более безопасное от него место. Здесь было легче соображать. Не попадать под его сексуальное влияние и высказывать всю ту боль, которая ни на секунду не отпускала мои струны души.
Пусть он знает. Пусть задохнётся в этом. Пусть сгорит. Пусть просто уйдёт и оставит меня в покое!
– Ты хотя бы представляешь, что ты сделал со мной, Гарри?!! – бешеный крик, который остался последним удерживанием всей силы моего гнева. Гарри испуганно застыл на месте, а я перестала останавливаться. Нет. Уже нет контроля и понимания. Только дикость. Только рвение заставить его заплатить. – Ты хотя бы понимаешь, какой ад я пережила благодаря тебе?! Изнасилование, избиение и, чёрт возьми, дикий ужас, от которого у меня судороги в теле появились! Да ты уничтожал меня каждый грёбаный день... Ты монстр, Стайлс! Ты убил меня, понимаешь ли ты это?! Ты чудовище и, клянусь, я всегда.... ты слышишь меня, всегда буду тебя ненавидеть!
Гнева всё больше. Я кричала сильнее и сильнее и со страхом в груди замечала, что останавливаться не хотелось. Что на это больше не было сил. Что с этим не было больше возможности сражаться.
Я закатила рукав халата и, оголив кожу своих дрожащих рук, подошла к Гарри на более близкое расстояние. Он смотрел на меня с шоком, а я желала довести его до окончательного приступа удивления. Пусть любуется. Пусть видит, до чего он меня довёл.
– Смотри, Стайлс. Полюбуйся. Это твоих рук дело.
Я показала ему обнажённую кожу своих рук и Гарри увидел то, что я так отчаянно хотела ему показать. Шрамы. Противные, уродливые и порой слишком болезненные моём теле.
Шрамы от моих порезов вен, на которые я решилась, находясь на грани смерти. На которые я решилась, осознав в один прекрасный момент полную ничтожность и глупость своего существования.
Пусть он посмотрит. Пусть, чёрт возьми, поймёт.
– Это ещё не всё, Гарри, – с усмешкой произнесла я, отстранив свои руки от его лица и задирая волосы назад, чем самым позволяя своей шее точно также, как и руки, оголиться при прохладном воздухе этого помещения. – Посмотри теперь
Я указала на порезы, находившееся на коже моей шеи. Несколько царапин оставили жуткие шрамы в этом месте. Шрамы от порезов ножа, от царапин той сучки Брианны, от тех всех издевательств, которые я пережила, благодаря своему брату.
– А теперь сюда, Стайлс. Это тоже прекрасная и искусная работа тебя и твоих друзей.
Я тут же решительно оголила часть лодыжки и показала ему всю прелесть оставшихся шрамов в этой части ноги.
Они были жуткими. Противными для меня. И самое жестокое – они просто были для меня ярким напоминанием моих мучений, которые было невозможно простить. Невозможно забыть или выкинуть из своей памяти.
Я не могла понять, почему он делал это со мной. Почему продолжает делать. Так мучить. Так издеваться над моей душой и над моим телом.
Почему? Эти грёбанные страдания, эти слёзы, которые я всё время лила из-за его слов, из-за его поступков.
Ему так нравится делать мне больно? Чёрт. Да пусть этот ублюдок горит в аду!
– Стеф, пожалуйста, – он сделал шаг и с искренним испугом посмотрел мне прямо в глаза. Он действительно был в шоке. Он действительно не ожидал, что меня можно довести до такого отчаянного состояния. – Я... просто дай мне всё объяснить, всё исправить. Я прошу тебя, Стеф. Что мне сделать для тебя? Что ты хочешь?
– Что я хочу? – мой вопрос прозвучал неожиданно.
Я с усмешкой на губах посмотрела в его лицо, которое до неотразимости смогло стать мне противным всего за долю мгновения.
Ненавижу. Терпеть не могу. Хочу плюнуть прямо в эту тупую физиономию и хоть раз увидеть у него на лице большие страдания.
– Я хочу, чтобы ты сдох, Стайлс, – честное признание, от которого его мышцы свело в судороге и он мгновенно схватил меня за ладонь, прижав этим к себе.
Я испуганно вскрикнула и, оказавшись прижатой к нему, задрожала, но не дольше, чем на пару секунд.
Он тоже зол. Отлично. Тогда пусть и дальше выплескивает на меня всю свою грязь.
– Чего замер, Гарри? – с ехидством поинтересовалась, с усмешкой взглянула на его рассерженное лицо. – Хочешь ударить? Ну, так ударь. Ты ведь бил меня уже, правда? Можешь сделать это снова. Чем же ты лучше Брианны, а? Или Зейна? Посадил своего друга в тюрьму, хотя сам точно такой-же низкий ублюдок, как и он. А чего же себя не посадил в тюрьму, Стайлс? А?
– Заткнись! – он громко крикнул и я задрожала, когда его руки больно схватили меня за скулы.
Надавили на кожу, заставили наши с ним глаза встретиться в таком буйном напряжении, от которого всё тело покрывалось пугающим гневом ненависти. Желания растерзать лица друг друга по грязному асфальту.
Он противен мне. Я ведь чувствую, как ему хочется меня ударить, как хочется насильственным способом заставить замолчать. Так чего он не действует? Почему терпит? Боится? Оу, я не верю в эту глупость.
Слишком уж хорошо знаю своего брата, чтобы поверить в то, что его может останавливать страх от удара по моему лицу.