Безжалостный наследник
Шрифт:
Вид на экране пробирает меня до костей. Крупный план Джорджии — она с завязанными глазами и кляпом во рту, к ее голове приставлен пистолет. Я не вижу, кто держит пистолет, только страх в том, как Джорджия держится прямо, не шевеля ни единым мускулом, едва смея дышать.
Мне приходится изо всех сил не окликнуть ее, хотя я сомневаюсь, что она сможет меня услышать. Я улавливаю выражения лиц своих братьев. Они оба выглядят такими же напряженными, как и я. Кто-то наблюдает за нами. Вся эта затея призвана сбить нас с толку и дать им преимущество. Я тренирую выражение лица, глубокие вдохи успокаивают
— Добрый вечер, господа. Спасибо что пришли.
Мы все трое разворачиваемся только для того, чтобы столкнуться со знакомым лицом, улыбающимся нам в ответ. Вот только женщина, стоящая здесь, уже не брюнетка. Вместо этого у нее стильный светлый боб. Пайпер. Женщина, которая каким-то обманом нашла работу у нас дома. Я до сих пор не понял, как это произошло, но когда я докопаюсь до сути, расплата будет адской. На данный момент моя единственная цель — вернуть Джорджию.
— Это было не совсем то приглашение, которое мы могли игнорировать. — напряженно говорит Даниил, его глаза устремлены на пистолет, который она направила на нас.
— Нет, я полагаю, что нет, — говорит она, и в ее тоне сквозит намек самодовольного удовлетворения. Она указывает на телевизор. — Это прямая трансляция с Джорджией. Демонстрация доброй воли с моей стороны, чтобы вы знали, что она жива и здорова. Если вы попытаетесь причинить мне вред, ее убьют, и вы увидите это на экране. Запомните.
— Если Джорджии причинят вред, я обрушу на тебя целый мир страданий. — Рычу я, указывая на экран. Пайпер стоит на месте, в ее глазах сверкает холодная сталь. Кем бы она ни была, она сильная; она даже не вздрагивает от моей угрозы. — Почему мы здесь? — Я требую.
Она скрещивает руки на груди и смотрит на каждого из нас своим холодным взглядом.
— Я бы хотела предложить союз, который был бы взаимовыгодным, — говорит она шелковисто. — Меня зовут не Пайпер, хотя вы, наверное, уже это поняли. Я дочь вашего заклятого врага. Наши семьи имеют общую историю насилия, историю ненависти, но я хочу это изменить.
Мой желудок опускается. Рядом со мной Лео и Даниил остаются неподвижными, как будто мы все затаили дыхание, чтобы увидеть, что будет дальше, проверить, реален ли этот момент.
— Как тебя зовут? — Я спрашиваю. Мне нужно услышать это из ее уст.
— Кира Антонова. — Шок выбивает дыхание из моих легких. Передо мной стоит наша сестра, но в ней нет и следа узнавания. Ничто не указывает на то, что она знает, что мы родственники, или что она привела нас сюда для воссоединения семьи, так что я проверяю почву.
— Что именно ты имеешь в виду?
— У нас с вами одна и та же цель. Мы оба хотим уничтожить моего отца и избежать тотальной войны мафии. Помогите мне свергнуть Олега и назначить меня новым главой Братвы Антоновых. Я знаю, что я молода, но теперь вы увидели, на что я способна. Вместе мы сможем двигаться вперед, объединив наши братства, а не противодействуя им.
Я на мгновение ошеломлен тем, что она рассказала. Кира хочет свергнуть отца? Это либо акт чистой глупости, либо высший пример храбрости — вероятно, что-то среднее.
Мне не нужно смотреть на своих братьев, чтобы знать, что они чувствуют то же, что и я.
— Кира, сначала тебе нужно кое-что узнать.
Мои слова прерывает быстрая стрельба, разрывающаяся сразу за комнатой. Шум становится оглушительным, когда град пуль пронзает толстую деревянную дверь, заставляя всех нас разбегаться в поисках укрытия.
Кира издает душераздирающий крик и ныряет в укрытие.
Лед пробегает по моим венам. Я не могу потерять и ее.
ГЛАВА 37
Андрей
Мы с братьями ползем к Кире, дрожащей за перевернутым ящиком. Даже с пистолетом в руке она теперь выглядит гораздо менее уверенной в себе. Ее молодость и неопытность очевидны.
Прежде чем мы успеваем добраться до нее, дверь выбивается, с тяжелым стуком ударяясь о цементные стены, когда люди, одетые во все черное и вооруженные АК-47, входят в пространство один за другим, окружая нас полукругом. За ними следуют клубы дыма, ядовитый газ просачивается нам в глаза и нос, закрывая обзор.
И тут сквозь дым появляется знакомая форма. Он останавливается внутри комнаты, внимательно ее осматривая. Ледяные голубые глаза останавливаются на Кире.
Олег Антонов стоит в центре комнаты, направляя пистолет в голову собственной дочери.
— Кира, иди сюда, — лает он. Жестокий приказ.
— Не двигай ни единым мускулом, — говорю я ей. И затем я обращаюсь к Олегу: — Оставь ее. Она не имела к этому никакого отношения. Если тебе нужен кто-то, возьми меня.
Несмотря на мою внешнюю браваду, у меня в желудке скручиваются узлы. Без оружия мы не сможем защитить ее. Мы окружены. В этой комнате должно быть как минимум дюжина мужчин, вооруженных до зубов, и все их внимание сосредоточено на нас. За исключением Олега, который смотрит на Киру, его лицо покраснело и осунулось, и он выглядит готовым убить своего единственного ребенка.
Она медленно разворачивается и приближается к нему.
— Ты думала, что меня так легко обмануть? — он насмехается над своей дочерью. — Ты думала, что я не узнаю о твоих тщательно продуманных планах?
Кира изо всех сил пытается сохранять спокойствие, но на ее верхней губе образуется слой пота, а руки дрожат. Одним быстрым движением он вырывает у нее пистолет и наносит ей удар по лицу. Истекающая кровью и раненая, она падает на цементный пол, прижав колени к груди.
Необходимость повалить Олега на землю почти непреодолима, но рука Лео на моей спине служит напоминанием о том, что мы только усугубим ее положение, если попытаемся сражаться. Это обязательно закончится нашей смертью. Что бы мы ни делали, нам нужно быть умными.
На волоске не только наша жизнь, но и Киры, а возможно, и Джорджии. Быстрый взгляд подтверждает, что экран телевизора погас. Я могу только надеяться, что Джорджия находится далеко отсюда и в безопасности.
— Предать меня вот так. Мой собственный ребенок. — Он плюет ей под ноги. — У тебя была возможность рассказать им о своем блестящем плане, или я слишком рано прервал твою уютную маленькую встречу? — Одинокая слеза скатилась по щеке Киры; единственная эмоция, которую она выдает, когда Олега трясет от гнева.