Библейский Израиль. История двух народов

Липовский Игорь Павлович

Почему же именно племени Дан пришлось покинуть свой удел, прилегавший к землям филистимлян? Да и, собственно говоря, случайно ли даниты выбрали себе место рядом с ними? Не объясняется ли непримиримость между филистимлянами и данитами индоевропейским или эгейским происхождением последних? Как известно, родственные народы конфликтуют друг с другом куда более ожесточенно, чем с иноземцами. Очень возможно, что имя Самсон (др. — евр. Шимшон), как и имена его родителей, были точно также семитизированы, как и египетское имя Моисея. Да и борьба Самсона с филистимлянами больше похожа на подвиги ахейских героев, чем на войны израильских судей. Наконец, в победной Песни Деборы содержится эпизод, который проливает свет на истинное происхождение племени Дан. Осуждая те израильские племена, которые отказались помочь своим братьям в сражении с Сисерой — военачальником царя Явина из Хацора, Песнь Деборы называет среди них и племя Дан, вопрошая: «А Дан почему на кораблях держался?» (Суд. 5:17). Этот вопрос может поставить в тупик любого специалиста по древнееврейской истории. Каким образом израильское племя, бывшие полукочевники, недавно осевшие на землю, вдруг стали мореплавателями?! Ведь «на кораблях держались» в то время только финикийцы

и «народы моря». Первые были западными семитами, как и израильтяне, а вторые — племенами эгейского и малоазийского происхождения. Однако финикийское происхождение племени Дан сразу отпадает, так как последнее пришло в Ханаан из дельты Нила. Зато его малоазийские, а вернее всего, эгейские корни кажутся вполне правдоподобными. Между прочим, «народ моря» по имени «дануна» или «да’ану» впервые упоминается в египетских источниках во времена фараонов Аменхотепа III и Эхнатона в XIV в. до н. э. В царствование Рамсеса II наемники из «народов моря» приняли участие на стороне египтян в знаменитой битве при Кадеше против хеттов. Но первое нападение этих народов на Египет произошло лишь в конце XIII в. до н. э. в царствование Мернептаха. Рассказывая о значительно более поздних временах (речь идет о восьмом годе царствования Рамсеса III), егитпетские источники называют среди «народов моря», атаковавших Египет в районе нильской дельты, некий народ «даньен». Возможно, об этом же народе говорят и хеттские источники, именующие его, правда, несколько иначе: «данияуана». Наконец, и Гомер повествовал о «данайцах» (тех же ахейцах), которые населяли Арголиду — область на п-ве Пелопоннес (на юге Греции).

Если схожесть всех этих имен не является простым совпадением и израильское племя Дан действительно имеет прямое отношение к легендарным данайцам, то, значит, оно было ближайшим соседом микенцев (которые, как полагают археологи, составляли значительную часть филистимлян), а его появление в дельте Нила относится, вероятно, ко второй половине или к концу XIII в. до н. э., когда началось массовое переселение «народов моря» на восток и юго-восток. Трудно сказать, каким путем жители древнего Аргоса попали в Египет: были ли это наемники и военные поселенцы на службе фараона или пленные, попавшие вместе с семьями в рабство? По крайней мере, древнеегипетские источники подтверждают существование большого количества наемников и военных поселенцев из «народов моря» в нильской дельте в период правления Рамсеса II и Мернептаха. Позднее появилось еще большее количество пленных из этих народов. Как бы то ни было, но в смутные годы, накануне прихода к власти фараона Сетнахта, когда в Египте шла гражданская война, этот «народ моря» мог так же уйти из Египта, как и древнееврейские племена Моисея. Он вполне мог быть в составе того самого многочисленного «сброда», упоминаемого Библией, который доставлял так много беспокойства и неприятностей Моисею. Позднее в поисках своего места в Ханаане даниты примкнули к израильскому союзу, созданному северными племенами. Очевидно, память о пребывании в Египте и вынужденная бездомность оказались сильнее этнического родства; они-то и объединили эту группу индоевропейцев с западными семитами.

В отличие от «дома Иосифа» и «дома Иакова» племя Дан, как, впрочем, и четыре присоединившихся аморейских племени — Исахар, Звулун, Ашер и Гад, — наверняка не практиковали обряда обрезания и согласились пройти его в Гильгале, чтобы стать полноценными членами израильского племенного союза. Обряд обрезания не воспринимался как исключительный атрибут яхвизма, а представлял собой достаточно стандартную церемонию оформления союза с божеством или людьми. Так начался процесс израилизации данитов. Их главными врагами стали старые соседи и противники по прежней родине — филистимляне, которые помешали данитам получить доступ к средиземноморскому побережью. Бывшие мореходы не смогли ограничиться земледелием и скотоводством и ушли на север Ханаана. Здесь, захватив ханаанский город Лаиш (Лешем), они переименовали его в Дан и окончательно осели на новом месте. Северное побережье Ханаана контролировалось финикийцами и народом эгейского происхождения «текер», с которыми племя Дан сумело быстро найти общий язык. В дальнейшем все «народы моря», осевшие в Ханаане — даниты, текер, да и сами филистимляне, — ассимилировались с западными семитами и стали их интегральной частью. Интересно, что в библейском предании о переходе племени Дан с юга на север Ханаана не упоминается ни одного имени данитов, даже их вождей, хотя в то же время называется имя Михи, главы эфраимского клана, давшего им временный приют. Из эпизода переселения данитов становится ясно, что среди них не было ни одного священника-левита, что еще раз отличало их от других древнееврейских племен. Правда, приглашенный позднее в качестве священника южный левит стал практиковать среди них яхвизм, но, и это весьма примечательно, в той старой языческой форме, которую осуждал Моисей.

Существует еще одно обстоятельство, ставящее под сомнение израильское происхождение племени Дан. В предсмертном пророчестве патриарха Иакова имеется весьма примечательная фраза: «Дан будет судить народ свой, как одно из колен Израиля» (Быт. 49:16), то есть Дан будет таким же, как и все древнееврейские колена. Интересно, что ни об одном другом древнееврейском племени не было сказано ничего подобного. Почему акцент сделан на том, что Дан станет «таким же, как и остальные», разве это не было само собой разумеющимся? Очевидно, нет, поэтому не случайны и другие слова из этого же пророчества Иакова о Дане: «На помощь твою надеюсь, Господи!» (Быт. 49:18). Последнее было особенно важно, так как инцидент в Синайской пустыне показал, что вождям Дана оказалось нелегко принять Бога Моисея.

Разумеется, можно спорить, было племя Дан семитским или индоевропейским по своему происхождению, но нельзя отрицать, что оно являлось присоединившимся коленом, которое до исхода из Египта не имело прямого отношения ни к «дому Иакова», ни к «дому Иосифа».

Глава VIII

Объединенное царство

Избрание Саула и гегемония северных племен

Усиление филистимской экспансии в Ханаане во второй половине XI в. до н. э. стало главной причиной возрождения израильского племенного союза. В одиночку ни северные, ни южные древнееврейские племена были не в состоянии противостоять филистимской Спарте, объединявшей пять городов:

Ашдод, Ашкелон, Газа, Экрон и Гат. Израильские судьи как военачальники в лучшем случае нескольких колен исчерпали свои возможности в организации сопротивления филистимлянам. Требовалась принципиально новая система власти и армии, которая охватывала бы все без исключения племена, то есть государство, во главе которого стоял бы царь, обладающий куда большими полномочиями, чем любой судья. Правда, как показала последующая история, экономические и социальные предпосылки для появления общего государства у северных и южных племен еще далеко не вызрели; главным побудительным мотивом для объединения была только внешняя опасность. Библия характеризует это новое требование тогдашней ситуации как «глас народа». Первосвященник и судья Самуил воспринял его как откровенное посягательство на свою власть, которой он ни с кем не хотел делиться.

Позднее носители традиции, не скрывавшие свое предпочтение теократической форме правления, преподали это желание народа как отказ не от Самуила, а как попытку отвергнуть Господа. Однако филистимская угроза была столь велика, что у Самуила практически не оставалось иного выхода, как согласиться на требования племенной аристократии — выбрать царя. Естественно, носители традиции изобразили дело таким образом, будто именно Самуил по воле Господа нашел первого израильского царя — Саула. На самом деле речь идет о попытке выдать желаемое за действительное. Судя по фактам, изложенным в Ветхом Завете, хотя Самуил и был первосвященником всего союза, его реальная власть распространялась только на два южных племени — Йеуда и Шимон. Несмотря на то что в юности он долгое время служил в Шило (Силом) у первосвященника Эли (Илий), Самуил не имел прямого отношения к северным левитам из этого религиозного центра. Примечательно, что обретя власть, он не остался в Шило, а создал собственный религиозный центр в Раме, где сам родился. Учитывая, что реальную власть Самуил и его сыновья имели только над южными племенами, и что в дальнейшем он проталкивал в цари именно их кандидата, можно предположить, что он происходил из ааронидов, связавших свою судьбу с коленом Йеуда. В любом случае из библейских текстов видно, что над северными племенами Самуил никакой власти не имел. Поэтому Саул был избран царем именно племенной аристократией северных колен, а не Самуилом, который позднее был вынужден признать его верховную власть и над своими, южными племенами. Одним словом, роль Самуила в избрании Саула крайне преувеличена. На самом деле он стоял перед неприятным выбором: либо попасть в зависимость от чуждых ему филистимлян, либо признать номинальную власть царя северных племен. Самуил выбрал последнее как наименьшее из зол.

Трудно сказать, чем руководствовались вожди северных племен, остановив свой выбор на Сауле, представителе самого маленького израильского племени. То ли это была попытка избавиться от гегемонии колена Эфраим, то ли расчет на то, что слабый царь будет наиболее удобен для всех. Может быть, в момент наибольшей опасности главную роль сыграли военная доблесть и личное обаяние самого Саула. Ведь не зря же библейский текст говорит, что «не было никого из израильтян лучше его: молодой, красивый, высокорослый, на голову был выше всего народа». Даже Самуил, противившийся избранию царя, вынужден был всенародно признать, «что подобного ему нет во всем народе» (1 Цар. 9:2; 10:24). Библия отмечает необычайную скромность и застенчивость молодого Саула, который не только возражал против своего избрания, но даже спрятался, не желая участвовать в торжествах по поводу помазания на царство. Исключительно высокий рост Саула напоминал о смешении его предков с великорослыми рефаимами (анаками) — коренным населением Палестины.

Однако церемония выборов Саула оказалась подпорченной: часть племенной знати отказалась признать в нем своего царя. Библейский текст сообщает по этому поводу следующее: «Негодяи же сказали: как этот спасет нас? И презрели его, и не принесли ему дара» (1 Цар. 10:27). Вероятнее всего, среди тех, кто усомнился в праве Саула быть царем, находились вожди колена Эфраим, которые изначально претендовали на главенство среди израильских племен. Еще в период судей они угрожали войной своим родичам из «дома Иосифа» — колену Менаше, оспаривая право их лидера Гидеона возглавлять древнееврейские племена. Но у молодого Саула пока не было достаточно сил, чтобы раздавить тех, кто его не признал, и «он сделал вид, что этого не заметил» (1 Цар. 10:27).

Первым серьезным испытанием для Саула стала война с аммонитянами, которые периодически претендовали на израильский Гилад в Заиорданье. Саул, понимая, что он еще недостаточно признан и авторитетен в глазах всех колен, вынужден был использовать для мобилизации ополчения угрозу — неслыханную доселе меру для вольных племен, привыкших делать все по своему желанию. «И взял он пару волов и рассек их на части, и послал их через послов во все пределы израильские, говоря: кто не пойдет за Саулом и Самуилом, так будет сделано с волами его. И напал страх Господень на народ, и вышли они, как один человек» (1 Цар. 11:7).

Повествуя о племенном ополчении, собранном Саулом, Библия перечисляет отдельно «сынов Израиля» и «мужей Йеуды». Подобное разделение вряд ли является историческим анахронизмом вроде упоминания о филистимлянах во времена Авраама. Оно лишь подтверждает изначальное существование двух отдельных племенных групп, которые по-настоящему вступили на путь объединения только после воцарения Саула.

Убедительная победа над Аммоном укрепила позиции Саула и стала основанием для обновления союза между северными и южными племенами. Сам факт проведения еще одной церемонии помазания на царство, на сей раз в Гильгале, говорил о проблематичности как положения самого Саула, так и отношений между северными и южными коленами. Здесь, в Гильгале, где Йеошуа в свое время впервые скрепил союз израильских племен, произошел раздел полномочий между первым царем и последним судьей. Саул, как в прошлом Йеошуа, получил военную и политическую власть, а Самуил, как и первый из его предшественников Эльазар, вынужден был довольствоваться религиозным авторитетом. Правда, на этот раз союз стал действительно полным: в него вошли все 12 племен, включая два южных — Йеуду и Шимон. Таким образом, Саул был провозглашен царем дважды: сначала это произошло в Мицпе, где его избрали царем вожди северных колен, а через год — в Гильгале, где ему присягнули на верность южные племена. Имея в виду две различные церемонии (только с северными племенами — в Мицпе, и общую — с южными в Гильгале) библейский текст сообщает: «Минул год по воцарении Саула, и два года царствовал он над Израилем» (1 Цар. 13:1).