"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22

Мелентьев Виталий Григорьевич

— А Баженов и инженер?.. Инженер, говорю?

— Все живы-здоровы. Привет просили пере­дать. Всем передать. Потом все расскажу. Ребя­та как? Как ребята?

— Воздух ждем. Нам бы только воздух... Не тревожьтесь — выстоим. Держатся правильно. Боевой листок даже выпустили. Лопатина в комсомол приняли. Румянцевский прибор цел. При­емник только барахлит. Буняков все возится...

Дорофеев называл по фамилиям матросов, справлялся о состоянии каждого, давал советы. Затем сказал капитан-лейтенанту:

— Попытайтесь подключить меня к трансляци­онной сети. Хочу говорить

с экипажем.

Буняков быстро проделал несложную работу. И когда по всем отсекам зазвучал ровный голос командира, Петр Степанович внезапно ощутил, как спазма сдавила горло. Командир снова был со всеми. И теперь верилось, что час избавления близок. До этого было лишь мучительное ожи­дание, какое-то оцепенение. Старались не дви­гаться, чтобы сохранить жизненные силы. А сей­час все ожили, зашевелились, поднялись, встали на ноги. Так и должен слушать своего команди­ра воин — стоя, подняв голову, развернув пле­чи... Там, наверху, было солнце, синее небо, там капитан третьего ранга Дорофеев, Баженов, Ру­мянцев. Значит, они не погибли в штормовом море!.. Как произошло все это, никто не знал. Но сейчас важно было другое — час встречи с ни­ми близок...

И когда голос Дорофеева умолк, матрос Чер­ников попросил:

— Разрешите, товарищ капитан-лейтенант, рвануть на аккордеоне плясовую?

— Добро, — отозвался Новоселов и спрятал улыбку в уголках рта.

Даже Новоселов слегка оторопел. Шланги по­дачи и отсоса воздуха...

И вот свежий воздух ворвался в отсеки.

— Воздух! Воздух!..

Да, спасательные работы шли успешно. Ни­кто не сомневался, что экипаж подводного ко­рабля будет спасен. Заводили крепежные, напра­вляющие тросы. Лодка, словно паутиной, была опутана тросами. Удалось подать в лодку про­дукты питания, медикаменты, шерстяное белье.

Это был огромный, напряженный труд целого коллектива. Уже забыт Зеленцов, забыт Деревян­кин. Появились новые люди, совершавшие под водой беспримерные подвиги. Их выдержка, на­стойчивость, самоотверженность не имела границ.

Прошло всего лишь четыре дня, а всем каза­лось, что спасательные работы ведутся уже мно­го-много суток. Не такое простое дело вызволить подводный корабль из цепких объятий морских глубин. Люди забыли, что такое сон, что такое отдых.

Работы водолазов близились к концу. Оста­лось лишь опустить и присоединить к лодке мед­ный трубопровод высокого давления. А уж тогда экипаж сможет продуть цистерны и всплыть, если, конечно, буксирам удастся выдернуть под­водный корабль из расщелины.

Деревянкину был прописан абсолютный покой, но матрос нервничал, не находил себе места в стальной камере, которая только и спасала его от кессонного заболевания.

Вот через несколько часов все закончится... Потом возвращение в базу. И снова повседнев­ные тренировки, .занятия... Деревянкину все ка­залось, что он не успел проявить себя как сле­дует. Другие находились под водой по две, три нормы времени. Например, старший матрос Ни­китин подал наверх оборванный кабель аварий­ного буя, а после этого еще три часа заводил трос... Вот это геройство!

Деревянкину же поручали все больше мелкую работу, хотя это он, именно

он, первым обнару­жил лодку, подбодрил ее экипаж!..

Он не был тщеславным, нет... Но все же хоте­лось отличиться, «утереть нос» кое-кому, кто мнит себя многоопытным водолазом... хотя бы тому же Зеленцову...

И когда Деревянкина выпустили из рекомпрессионной камеры, он не отправился в кубрик, а стал разгуливать по палубе, стараясь вникнуть в каждую мелочь. Оказывается, трубопровод вы­сокого давления еще и не опускали. Спасатель дрейфовал, и не удавалось завести специальный направляющий трос для спуска трубопровода.

Деревянкин подошел к инструктору Мелешину. Здесь же стоял врач-физиолог.

— Я бы этот трос мигом завел! — произнес Деревянкин хвастливо. — Только бы разрешили...

— Ну, это исключено, — вмешался врач.— Вы и так потрудились на славу. А с вашими фи­зическими данными... Вон возьмите, к примеру, Зеленцова...

— А все-таки я завел бы конец, — не сдавался Деревянкин. — Я петушиное слово знаю.

Инструктор улыбнулся:

— Шли бы вы отдыхать, юноша. Теперь и без вас обойдутся.

Но без Деревянкина все же не обошлись. По­совещавшись между собой, офицеры решили пу­стить его на грунт. Даже врач не стал возра­жать.

Деревянкин обрадовался разрешению.

Солнце едва приметно поднялось. Море стало постепенно успокаиваться, словно, как и люди, исчерпав весь запас своих сил. Солнечный свет стал ярче, золотым покрывалом засверкал на воде.

Деревянкин стоял на трапе и смотрел в синюю глубь. Гремя по железным ступеням свинцовы­ми галошами, медленно спустился в воду. Над головой — киль спасателя, обросший красно-бу­рыми ракушками. Деревянкин спускался быстро. На глубине вода была прозрачной, и водолаз замечал все: вот проплыла скумбрия, шевелятся рыжие водоросли, метнулся в сторону неболь­шой скат.

Но с каждым метром становилось все сумереч­нее. С хрустальным звоном вырывались пузырь­ки воздуха из шлема. Мертвая тишина снова охватила Деревянкина со всех сторон. На какое- то мгновение — провал в памяти. Кольнуло в ба­рабанные перепонки — из-под ног взвился голу­бой ил. Грунт!.. Спуск длился не больше восьми минут.

Осмотревшись, Деревянкин отрегулировал по­дачу воздуха в скафандр и подал сигнал: «Я на грунте, чувствую себя хорошо». В ответ дерну­ли сигнальный конец.

Подводный корабль, темный, молчаливый, был как на ладони: большая вмятина на борту, руб­ка, вздыбленный форштевень и тросы, тросы_? тросы, уходящие наверх...

Водолаз стоял на самом краю обрыва. Там, внизу, был мрак, непроглядный мрак. Водолаз попытался представить эту подводную пропасть и почувствовал озноб. Нет, лучше не думать об этом. Хорошо» что вовремя удалось предупре­дить экипаж лодки...

Деревянкин поднялся на корпус корабля и стал заводить направляющий трос. Он работал сосредоточенно, хотя дышать становилось все труднее и труднее. Силы быстро иссякали. Опять мутилось сознание, к горлу подступала тошнота. Но Деревянкин решил, что скорее умрет, но не станет выходить наверх до тех пор, пока трос не будет заведен.