Библиотека душ
Шрифт:
Мои родители — это все же другая история, и теперь, когда мы были снова в настоящем, то, как будет развиваться эта история, начало волновать меня. Они уже думают, что я спятил, или подсел на тяжелые наркотики. Мне повезет, если они не сплавят меня в психлечебницу. Даже если они так и не сделают, я буду исправлять причиненный ущерб годами. Они никогда больше не будут доверять мне.
Но это была моя проблема, и я найду способ уладить ее. Самым простым было рассказать им правду, но опять же, я не мог. Мои родители никогда не поймут эту часть моей жизни, а пытаясь заставить их
Мой папа уже знал больше о странных детях, чем это было для него полезно. Он встретился с ними на Кэрнхолме, хотя и решил, что это ему снится. А потом Эмма оставила ему то письмо, и фотографию, где была она с моим дедушкой. И как будто этого было недостаточно, по телефону я прямо так и сказал отцу, что я странный. Это было ошибкой, как я понял, и эгоизмом с моей стороны. А теперь еще я направляюсь на встречу с ними вместе с Эммой и мисс Сапсан.
— А вообще, я тут подумал, — начал я, разворачиваясь к ним, — может быть вам и не стоит идти со мной.
— Почему? — удивилась Эмма. — Мы не состаримся так быстро…
— Я думаю, мои родители не должны видеть меня с вами. Мне и так уже будет достаточно сложно объяснить им все.
— У меня есть некоторые мысли по этому поводу, — ответила мисс Сапсан.
— По какому? По поводу моих родителей?
— Да. Я могла бы помочь вам с ними, если хотите.
— Как?
— Одна из мириадов обязанностей имбрины заключается в том, чтобы улаживать дела с нормальными, которые становятся проблематично любопытными или каким-либо иным образом причиняющими беспокойство. У нас есть способы сделать так, чтобы они перестали быть любопытными, чтобы они забыли, что видели некоторые вещи.
— Ты знала об этом? — поинтересовался я у Эммы.
— Конечно. Если бы не стирание, странные появлялись бы в новостях чуть ли не каждый день.
— Так это… стирает людям память?
— Это больше похоже на избирательное изъятие некоторых неудобных воспоминаний, — пояснила мисс Сапсан. — Это вполне безболезненно и не имеет побочных эффектов. Все же это может показаться вам чересчур экстремальным. Я оставляю это на ваше усмотрение.
— Окей, — ответил я.
— Что, окей? — переспросила Эмма.
— Окей, сделайте, пожалуйста, эту стирающую штуку с моими родителями. Это звучит великолепно. И пока вы будете у них в голове, там есть один момент, когда мне было двенадцать, и я въехал на маминой машине в дверь гаража…
— Давайте не будем увлекаться, мистер Портман.
— Я шучу, — ответил я, хотя это было не совсем правдой. В любом случае, я почувствовал огромное облегчение. Теперь мне не придется провести остаток своей юности, извиняясь за тот случай, когда я убежал, заставил своих родителей думать, что я умер, и чуть навсегда не разрушил их жизнь. Что меня вполне устраивало.
Глава Одиннадцатая
Шэрон высадил нас на той же темной, кишащей крысами нижней пристани, где мы впервые встретили его. Когда я вышел из лодки, меня охватило горько-сладкое чувство ностальгии. Я, возможно, и был испуганным и грязным, и испытывал самые разнообразные виды боли каждую секунду за последние
— Пока, — произнес Шэрон. — Я рад, что повстречался с вами, несмотря на все бессчетные проблемы, что вы мне доставили.
— Да, я тоже, — мы пожали руки. — Было интересно.
— Подождите нас здесь, — обратилась к нему мисс Сапсан. — Мы с мисс Блум вернемся в течение часа или двух.
Найти моих родителей оказалось легко. Это было бы еще легче, будь у меня мой сотовый, но при данных обстоятельствах, все, что потребовалось сделать — это обратиться в полицейский участок. Я был известной пропавшей персоной, и через полчаса после того, как я назвал офицеру свое имя и подождал, сидя на скамье, примчались мои папа с мамой. Они были в помятой одежде, в которой явно и спали, всегда идеальный макияж мамы был в полном беспорядке, у папы была трехдневная щетина, и они оба сжимали по пачке листовок с надписью «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК» и моей фотографией. Я мгновенно почувствовал глубокий стыд за то, что заставил их пережить. Но пока я пытался извиняться, они выронили листовки и заключили меня в двусторонние объятия, и мои слова затерялись в складках папиного свитера.
— Джейк, Джейк, о, господи, мой малыш Джейк! — плакала мама.
— Это он, это правда он, — повторял папа. — Мы так волновались, так волновались…
Сколько меня не было? Неделю? Что-то вроде того, хотя мне казалось, что целую вечность.
— Где ты был?! — воскликнула мама. — Что ты делал?
Объятья разомкнулись, но я по-прежнему не мог вставить ни слова.
— Почему ты вообще убежал вот так? — требовательно спросил мой папа. — О чем ты вообще думал, Джейкоб?!
— Я поседела из-за тебя! — добавила мама, а потом обхватила меня руками снова.
Папа оглядел меня с ног до головы:
— Где твоя одежда? Что это на тебе надето?
На мне все еще была наша черная одежда для приключений. Ой. Хотя ее было легче объяснить, чем наряд девятнадцатого века, и Матушка Пыль, к счастью, залечила все царапины на моем лице…
— Джейкоб, скажи что-нибудь! — потребовал отец.
— Я очень, очень извиняюсь, — ответил я. — Я бы никогда не заставил вас пройти через это, если бы это зависело от меня, но сейчас все в порядке. Все будет хорошо. Вы не поймете, но это тоже нормально. Я люблю вас, ребята.
— Ты прав в одном, — ответил мой отец. — Мы не понимаем. Совсем.
— Но это не нормально, — добавила мама. — Тебе придется дать нам объяснения.
— Нам они тоже потребуются, — подал голос полицейский, который стоял рядом. — А также тест на наркотики.
Ситуация начала ускользать из-под моего контроля. Пора было дергать за кольцо и раскрывать парашют.
— Я расскажу вам все, — ответил я, — но сначала я бы хотел, чтобы вы познакомились с моим другом. Мама, папа, это мисс Сапсан.