Библиотека душ
Шрифт:
Ним бесцельно бродил по дому в трансе, не в состоянии поверить, что наделал Бентам.
— Здесь какая-то ошибка, — продолжал повторять он, — мистер Бентам никогда бы вот так не предал нас.
— Да хватить уже! — прикрикнула на него Эмма. — Твой босс был тем еще мерзавцем.
Правда имела немного больше нюансов, подумал я, но то, что я буду приводить аргументы в пользу многогранности моральных качеств Бентама, не сделает меня жутко популярным. Бентам был не обязан отдавать рецепт или вступать в схватку со своим чудовищным братом. Он сделал выбор. В конце концов, он проклял себя, чтобы спасти всех остальных.
— Ему
— Даже тебя? — спросил я.
— Меня в особенности.
Он передернул плечами и покачал головой. Он выглядел запутавшимся и печальным.
— Он снял меня с амброзии, избавил меня от зависимости, спас мне жизнь. В нем было что-то хорошее. Полагаю, из-за этого я не замечал всего остального.
— У него должно было быть хоть одно доверенное лицо, — заметила Эмма, — Ну, вы знаете, приспешник. «Игорь».
— Его ассистент! — воскликнул я. — Кто-нибудь видел его?
Никто не видел. Мы обыскали весь дом, но угрюмый подручный Бентама исчез. Мисс Сапсан собрала всех вместе и попросила Эмму подробно описать его, на случай, если тот вернется.
— Его следует считать опасным, — заявила она. — Если вы его увидите, не вмешивайтесь. Бегите и скажите имбрине.
— Скажите имбрине, — пробормотал Енох. — Неужели она не понимает, что это мы спасли их?
Мисс Сапсан услышала его.
— Да, Енох. Вы были великолепны, все вы. И вы заметно выросли. Но даже у взрослых есть старшие, которые знают лучше.
— Да, мисс, — ответил он пристыжено.
Позже я спросил у мисс Сапсан, как она думает, Бентам планировал свое предательство с самого начала?
— Мой брат в первую очередь был оппортунистом, — ответила она. — Я думаю, какая-то часть его хотела поступить правильно, и когда он помогал вам с мисс Блум, он делал это искренне. Но вместе с этим он готовился предать нас, в случае, если это окажется выгодным для него. И когда я сказала ему, куда он может засунуть свою выгоду, он решил, что этот случай настал.
— Это не ваша вина, мисс С, — откликнулась Эмма. — После того, что он сделал с Эйбом, я бы не простила его тоже.
— И все же я могла бы быть добрее, — она нахмурилась, ее взгляд блуждал. — Отношения между братьями и сестрами подчас бывают сложными. Иногда я задаюсь вопросом, могли ли мои собственные действия как-то повлиять на те пути, что выбрали мои братья? Могла ли я быть для них лучшей сестрой? Возможно, что как юная имбрина, я была слишком сосредоточена на себе.
Я возразил было:
— Мисс Сапсан, это…, — но остановил себя от использования слова «абсурд», потому что у меня никогда не было брата или сестры, так что возможно это и не было.
Позже мы отвели мисс Сапсан и еще несколько имбрин в подвал, чтобы показать им центральную часть Панпитликума. Я чувствовал своего пуст'oту внутри батарейного отсека, он был слаб, но жив. Мне стало ужасно жаль его, и я спросил, можем ли мы его вынуть, но мисс Сапсан сказала, что пока необходимо, чтобы машина работала. Наличие под одной крышей такого количества доступных петель позволит быстро разнести весть о нашей победе по всему странному миру, оценить ущерб,
— Я надеюсь, вы понимаете, мистер Портман, — подытожила она.
— Понимаю…
— Джейкоб питает слабость к этой пуст'oте, — вставила Эмма.
— Ну…, — слегка смутившись, пробормотал я, — он был моим первым.
Мисс Сапсан странно посмотрела на меня, но сказала, что сделает все возможное.
Раны от укусов стало невозможно дальше игнорировать, так что мы с Эммой встали в очередь к Матушке Пыль, которая тянулась от импровизированной клиники на кухне по всему коридору. Было удивительно наблюдать, как человек за человеком, хромая, заходили внутрь, избитые и покрытые синяками, баюкая сломанный палец, или слегка контуженые, или, как в случае с мисс Шилоклювкой — с застрявшей в плече пулей из антикварного пистолета Каула, и уже буквально через пару минут они бодро выходили оттуда здоровее прежнего. На самом деле они выглядели настолько хорошо, что мисс Сапсан отвела в сторонку Рейнальдо и попросила его напомнить Матушке Пыль, что ее ресурс не возобновляем, и чтобы она не расходовала себя на легкие ранения, которые прекрасно заживут и сами по себе.
— Я и сам пытался сказать ей это, — ответил он, — но она — перфекционист. Она не желает даже слушать меня.
Так что мисс Сапсан пошла на кухню, чтобы лично поговорить с ней. Она вышла оттуда через пять минут, выглядя слегка сконфуженной; несколько порезов, что были на ее лице, исчезли бесследно, а ее рука, которую она не могла опустить прямо с тех пор, как Каул швырнул ее о стену в той пещере, свободно раскачивалась на своем месте.
— Что за упрямая женщина! — объявила она.
Когда подошла моя очередь, я чуть было не отказался от лечения — на ее целой руке остались только большой и указательный пальцы. Но едва она взглянула на кривой, покрытый запекшейся кровью след от укуса на моем животе, то чуть ли не силой погнала меня к койке, которую они поставили возле раковины. В рану попала инфекция, сказала она мне через Рейнальдо. На зубах пуст'oт полно опасных бактерий, и без лечения я серьезно заболею. Так что я уступил. Матушка Пыль нанесла свой порошок на мое туловище, и через несколько минут я почувствовал заметное улучшение.
Прежде чем уйти я снова рассказал ей, как много значила ее жертва, и как та ее частица, что она дала мне, спасла нас.
— Честно, без того пальца я бы никогда не смог…
Она отвернулась, как только я начал говорить, словно слова благодарности жгли ей уши.
Рейнальдо поспешил выпроводить меня:
— Прошу прощения, у Матушки Пыль еще много пациентов.
Эмма встретилась со мной в коридоре.
— Ты выглядишь прекрасно! — воскликнула она. — Хвала птицам, а то я уже начала волноваться за тот укус…
— Не забудь рассказать ей про свои уши, — напомнил я.
— Что?
— Твои уши, — повторил я громче, указывая на них.
У Эммы не переставало звенеть в ушах, с тех пор как мы покинули библиотеку. Из-за того, что ей пришлось поддерживать руками огонь, чтобы освещать нам путь, пока мы убегали, она не могла заблокировать тот ужасный грохот, который в буквальном смысле был оглушающим.
— Только не упоминай про палец.
— Про что?
— Палец! — повторил я, выставив свой палец. — Он ее сильно задевает, извиняюсь за каламбур…