Библиотека мировой литературы для детей, том 49
Шрифт:
Отец взял с нас слово, что такой спектакль больше не повторится, и мы поехали по другому адресу. Мы сидели на телеге неподвижные и притихшие. Но стоило только домовладельцам увидеть, сколько нас, как у них находились тысячи предлогов для отказа. Один хозяин, сделав озабоченное лицо, заявил, что квартира сырая и для детей не годится; другой — что двор маловат и нам-де негде будет играть; третий — что в доме полно мышей. Сколько мы ни твердили, что мыши нам не помеха, что у нас, кстати сказать, есть кот, который не преминет
— Мыши есть, мыши… мыши…
— Ну что ж, — вздохнул отец, утомленный его тупым упрямством, — оставьте своих мышей при себе.
А мама тихо прибавила:
— Дай бог, чтоб мыши отгрызли вам уши!
— Может, мы попали в сказку? — предположил отец. — В страну жестоких, бессердечных людей…
Было уже совсем темно, когда мы, усталые и поникшие, подъехали к улице Пайи Куйунджича. Это был последний адрес из тех, что нам дал сын дядюшки Михая.
Путь наш лежал мимо церкви.
— Послушай, боже, — фамильярным тоном обратился к нему отец, — мог бы ты и для нас что-нибудь сделать. Ведь тебе это ничего не стоит. — Он возвел очи горе и, словно услышав оттуда ответ, попросил: — Повтори, пожалуйста, не расслышал я, далеко ведь. Говоришь, поможешь нам? Очень мило с твоей стороны…
Мы немного оживились.
— Подумаешь! — беззаботно воскликнул отец. — Не найдем квартиру сегодня, найдем завтра или послезавтра. Главное — не вешать нос.
— Мудрые твои слова, — иронически заметила мать. — Только от этого нам лучше не станет.
— Как бы там ни было, перед нами уже третий дом, — сказал отец. — Третье счастье!
— Не третий, а пятый, — поправила его Даша.
— Тем больше шансов на успех! — как из пулемета выпалил отец и дернул звонок.
Прошло несколько минут, но никто не появлялся.
— Пап, можно, я позвоню? — спросил Лазарь.
— Ради бога! Отчего не поиграть, коли дом пуст.
Отец взял Лазаря на руки и поднес к двери. Лазарю так понравилось это занятие, что, будь его воля, он бы трезвонил до утра.
— Хватит! — сказал отец. — Оставь чуток на завтра.
Он поставил Лазаря на землю и взялся за большую медную ручку. Дверь была не заперта. Довольно мрачные сени вывели нас во двор.
— Эй, кто здесь есть? — крикнул с порога отец.
В ответ ни звука. Отец повторил свой вопрос — опять никакого ответа. Тогда мы ступили во двор и направились к росшей у забора липе. Уже подходя к ней, мы разглядели в темноте кончик зажженной трубки, потом трубку и, наконец, человека, курившего эту трубку. У него было круглое, как луна, лицо, длинные усы и только одно ухо.
— Мы пропали, — горестно прошептал отец. — Если все с обоими ушами были к нам глухи, то уж этот и подавно нас не услышит.
— Что вам надо? — послышался голос одноухого.
— Мы ищем квартиру… — неуверенно начал отец. — Мы хотели…
— Дети у вас есть? — неожиданно спросил человек
— Дети? — встрепенулся отец. — У меня нет ничего другого. Бог, щедрый к беднякам, послал мне пятерых.
— Правда? — приветливо сказал курильщик, открывая свои гноящиеся глаза. — Приведите их сюда.
Отец выстроил нас посреди двора. Человек с трубкой долго смотрел на нас и довольно улыбался.
— Говорите, Тибор Рожа дал вам адрес? — заговорил он наконец.
— Да, сударь, — серьезно ответил отец.
Я даже уловил в его голосе какую-то новую, покорную интонацию.
Хозяин раздумывал. Вдруг он улыбнулся и живо сказал:
— А мне так недостает веселого смеха и шума!
— Этого у вас будет в избытке! — искренне заверил его отец.
Человек с трубкой дал нам ключи. Мы загнали телегу во двор и сразу же принялись расставлять и раскладывать вещи. Квартира была так хороша, что всем нам казалось, будто мы видим прекрасный сон.
— И такое бывает, — сказал отец. — Коллективная галлюцинация. Однако это самая настоящая явь: Суматра, Борнео, Целебес! Слышите, как радостно мяукает господин граф.
Разложив наши жалкие пожитки, мы с отцом пошли в город купить какой-нибудь еды. Вечер был тихий и полный лунного света. Желтая брусчатка тротуара сияла, как золото. Мы направились к центру, где было много магазинов. Я шагал рядом с отцом и чувствовал себя бесконечно счастливым. С радостью думал я о том, что кончилась наша кочевая жизнь и завтра мы с Витой пойдем в школу. И, словно прекрасная музыка, в сердце моем звенела полузабытая таблица умножения:
«Дважды два — четыре, дважды четыре — восемь, дважды пять…»
ШКОЛА
Прошло две недели, а мы с Витой еще сидели дома.
— Когда же мы начнем учиться? — то и дело спрашивал я у отца.
— Как только соберу все бумажки! — отвечал он. — В этой заколдованной стране без бумажек ни шагу: глотнул воздуха — дай подтверждение, плюнул — подай справку, а перешел через дорогу — предъяви диплом. Что я могу поделать?
Я принимал его слова за шутку, но он говорил серьезно.
А тем временем мы с Витой слонялись по окрестным улицам и уже довольно хорошо изучили эту часть города. Часто мы ходили за железнодорожное полотно — нам нравилось смотреть на проходящие поезда, швырять в вагоны камешки и махать рукой пассажирам. Иногда мы шли дальше, до самой бойни с огромными загонами — сюда пастухи сгоняли скот со всех концов Бачки. И куда бы мы ни забрели, мы жадно впитывали все новое и интересное. Но излюбленным местом наших прогулок был парк перед зданием дирекции железной дороги. Здесь стоял большой беломраморный памятник, и мы взбирались на него почти каждый день — отсюда была видна чуть ли не вся Суботица. Мы с Витой были уверены, что это самый большой город в мире.