Библиотека
Шрифт:
– А как ты их различаешь, - интересуется вдруг Владыка.
– Что?
– отрывается от шахмат сын.
На лице лёгкая растерянность. Хитрит. Глаза-то умные, глядят внимательно.
– Как своих от чужих отличаешь? Подданных я имею в виду, - повторяет отец, - Если клеймишь, то как? Сразу-то не разберёшь, кто из них, кто.
– Знак для посвящённых, заметный только в бане, - хмыкает сын и объясняет, что к чему.
– Сами, говоришь, клеймятся?
– изумляется отец.
– Присягают на верность, - поправляет сын.
– Сами, - восхищается владыка, - Изящно обставил. Молодец.
Сын сдержанно улыбается
* * *
– Хочешь, я подарю тебе новые шахматы?
– говорит сын, присаживаясь за столик с фигурами, - Старые не надоели? Потёртые, вот.
Он берёт пешку с царапиной на головке, показывает отцу:
– Слишком уж простые для тебя. Есть у меня ювелир один, очень уж искусный. Сделает для тебя новые шахматы, скажем, из золота и серебра. Или из камней драгоценных наточит. Только скажи.
Похоже, он в настроении - глаза горят, движения порывистые. Даже одеяние его, как всегда светящееся, сегодня горит особенно ярко. Давненько его не было во дворце. Или недавно заходил? Когда дни, один на другой похожий, легко потеряться.
Владыка забирает у него шахматную фигурку с царапиной на голове:
– А мне они нравятся, привычные. Уже знаешь, что от них ожидать, - разглядывает пешку, - Вот эта пешка, с царапиной. В скольких баталиях она побывала. Обычный воин, не отчаянно храбрый, но и не трус, с поля боя не побежит. Судьба его быть убитым. Я уже давно заметил. За меня, либо за тебя он играет. И без разницы, в центре или на краю. Вот судьба у него такая. Постоянно его убивают. Он даже ни разу до края не доходил.
– На войне обязательно кого-то убивают, - философски роняет сын, - Он - простой солдат, разменная фигура, мясо войны. Надо же, и ты его запомнил.
– Я уже говорил тебе, что у всего есть душа, - укоряет его отец.
– Да, да, наверное, - сын расставляет свои фигурки, - Может, ставку поднимем?
– Надеешься выиграть?
– Владыка глядит насмешливо.
– Сегодня - да, - не теряет энтузиазма сын, - В прошлый раз я не был готов.
– К чему не готов?
– поднимает брови отец, - Что я выиграю?
– Жертва твоя...
– Всё по правилам. Я предложил, ты взял и проиграл.
– Пожертвовал самым дорогим, - сын был ещё под впечатлением от той игры. Я и подумать не мог.
– Алчность любого делает близоруким, - хмыкает отец, выравнивая свои фигурки в строю.
– А старость дальнозорким, - дерзит сын, - То, что далеко вижу, а что под носом, уже не разглядеть. Извини, - делает предупреждающий жест сын, - К тебе это никак не относится. Ты всегда был, есть и будешь таким, как надо.
Выкрутился. А то огрёб бы за непочтительность. Нельзя детям власть давать. Неразумные они, берегов не знают.
– Не старость, а мудрость, - кривится Владыка, - Мудрость - не замечать недостатков ближних.
* * *
Только Артём открыл дверь квартиры, навстречу ему бросилась дочка, пятилетняя стрекоза.
– Папа! Папа!
Девочка прижалась к нему и тут же оказалась у него на руках. Из своей комнаты на голос выглянул сын
– Мама!
– кричит дочка, - Папочка пришёл!
На голос её жена поворачивается. Глаза у неё красные, заплаканные. Что случилось? Жена шагает к нему, по ходу захватив бумажку со стола, протягивает её Артёму. Глава семьи, продолжая держать дочку на руках, берет бумажку.
– Что это? Ага. Повестка?
Девочка сползает с его рук.
"... явиться 25-го в горвоенкомат... для призыва на военную службу... по законам военного времени..."
Нет, это не ноги ослабли. Просто присесть хочется. Целый день на ногах. Как же так? Дочка, ужин, жена, сын... Сын! Он же ещё школу не закончил. "... военного времени..." Как всё некстати. Столько дел по дому, ещё дочка маленькая... И кресло не успел починить. Артём машинально трогает левую бровь со шрамом. Отчего-то вдруг тот запульсировал. Год назад на работе трос лопнул, и концом его стегануло по лицу. Чуть было без глаза не остался. Повезло. "Артём" - переводится как "неуязвимый". А, может, зря повезло? Одноглазого на службу не призвали бы. Остался бы дома. Но тогда забрали бы сына. А этого никак нельзя. Род его должен остаться на земле. Артём обнимает жену, дочь, сына.
– Я вернусь.
* * *
– Ну, поехали, - с азартом восклицает сын.
Пешка с трещинкой на головке делает вперёд два шага.
ПОХИТИТЕЛЬ СНОВ
Молоко из холодильника оказалось кислым. Андрей чертыхнулся: "Опять". Ведь вчера только покупал. Уж год как молоко киснет у него в доме. Поутру купит, а вечером уже пить невозможно. Видимо придётся новый холодильник покупать. Ну, не кипятить же теперь молоко. Кипячёное молоко он не любил.
Стакан перекочевал в мойку. Даже мыть его не хотелось. День начинался неправильно, и надо было срочно поднимать настроение, иначе потом на смене в гостинице он, не ровён час, сорвётся на ком-нибудь из клиентов. А вот этого допускать никак нельзя. Работы в посёлке почти нет, и приходилось дорожить своим местом.
То, что обычно поднимало настроение, находилось на подоконнике. Андрей шагнул к нему. Там в рядок лежали шесть карт памяти к видеокамере. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы настроение, болтавшееся на уровне плинтуса, скакнуло вверх. Напротив каждой из пяти карточек-флешек, лежало по иностранной банкноте. Андрей собрал: доллар, два, пятёрка, двадцатка и ... сотня!
Это кстати. Завтра ему ехать в автосалон забирать новенький FIAT. Андрей два года копил на него. Были автомобили поинтересней и посолиднее, но ему нравился именно FIAT. Андрей видел его не только на картинке. Два года назад один из отдыхающих был на нём, синем сверкающем FIATе. И обязательно он должен быть новым, чтобы также блестел на солнце. Вот такая у него мечта. А собрать денег на него помогли те самые карты-флешки с подоконника. Андрей никому не рассказывал о них. Во-первых, глупее глупого хвастаться этим. Народ кругом ушлый, если не украдут, то подгадят. А во-вторых, всё равно бы никто не поверил. Более двух лет это было его секретом, а до этого - отца.