Шрифт:
Сергей Сазонов
БИБЛИОТЕКА
СБОРНИК РАССКАЗОВ
Остров Дождей
Об острове Дождей я прежде никогда не слышал, дожил до тридцати пяти и ничегошеньки о нём не знал. И когда мне предложили поработать там, я особо не озадачился, мало ли как остров называют. А зря, следовало хотя бы "заГУГЛить". Оказывается, на острове каждый день идёт дождь. Аномалия какая-то. Либо с утра зарядит, либо к вечеру, а то и на целые сутки и более. Знал бы, сто раз подумал, ехать ли сюда.
– Здесь становишься нищим духом, - глубокомысленно замечает как-то Геннадий Ильич.
Никогда не понимал этого фразеологизма - "нищие духом". Духовно нищие? Жлобы? Таким уготовано царство небесное? Спрашиваю у Геннадия Ильича. Он старше, возможно, мудрее.
– Это безвольные, робкие люди, не способные урвать у ближнего. Короче, не хищники, - поясняет тот.
Геннадий Ильич - мой соперник по шахматам. Мы играем в день по партии. Одну партию я ещё могу повоевать, а потом устаю и сразу теряю к игре интерес. Геннадию Ильичу одной шахматной партии тоже хватает. Он не фанат этой древней игры, играет так себе, но иногда нестандартно, что радует. Просто шахматы - самое умное из имеющихся здесь развлекушек. Ну, не считать же пинг-понг идеалом времяпровождения или же тарелку спутникового телевидения? Точнее их здесь две, по штуке на каждое здание. Забыл сказать, на острове всего два жилых корпуса - лечебный и санаторный. В лечебном реабилитируют наркоманов, из тех, кто побогаче. Набирают группу человек в двадцать и нянькаются с ними. Удобно тут. Богатым да известным лишняя огласка не нужна. На острове никаких папарацци, никаких соблазнов капризным клиентам. Отсюда не то что сбежать, позвонить невозможно. Тюрьма для них, да и только. Говорят, ещё при царе здесь была каторга для особо опасных преступников. Я склонен верить этому, а вот Геннадий Ильич сомневается.
– Остались бы постройки, - приводит он аргументы в свою пользу.
Скорее всего, он прав. Остров Дождей совсем маленький, меньше километра в диаметре, одни скалы и лес. За год я облазил его вдоль и поперёк. Никаких старых построек, кроме маленькой часовенки на западной стороне, я не обнаружил. Говорят, её в одиночку возвёл один монах полвека или больше назад. Его могилка рядом, на кресте вырезано ИОВ. Кем он был в миру, за какие грехи заточил себя здесь, уже никто не узнает.
Сейчас на острове из постоянных обитателей несколько человек: Наталья Леонидовна - главврач и несколько человек обслуги, в числе которых я. Остальные приезжие.
Ну, с наркоманами всё ясно, а вот тех, кто приезжает сюда на отдых, я совсем не понимаю. Геннадий Ильич как раз из таких, владелец заводов, газет, пароходов, какой-то там олигарх. Прибыл сюда с бодигардом. Это каким пресыщенным надо быть, чтобы провести отпуск здесь, где цивилизация обозначена лишь тёплым туалетом? У нас даже душ по часам. Подумаешь 21 век, тут тебе не мегаполис, бойлерная с дизелем еле справляются. Сюда можно заглянуть, денёк-другой поглазеть на экзотику, но чтоб отдыхать, да ещё целых две недели! Не понимаю я таких причуд. Он говорит, хочется, чтоб не доставали. Мол, на любом курорте с их ресепшинами его обязательно разыщут. И мало того, притащил с собой жену, тихую пожилую даму, молодящуюся в меру. Ну, да, только жену сюда и вывозить. Любовница сдёрнула бы с острова тем же катером, что и приехала.
Так я думал поначалу. Это классовая ненависть во мне говорила, не иначе. Потом пригляделся к нему. Геннадий Ильич оказался непривередлив и не кичлив, ел вместе с женой с общей кухни. Потому-то я согласился поиграть с ним в шахматы. К тому же, и приятно время от времени ставить мат олигарху.
Из других
Отдыхающие дамы всеми силами показывают, что жить не могут без экзотики здешних мест. Но, на мой взгляд, их больше интересует наш повар - колоритный и любвеобильный армянин. Своего рода тоже экзотика.
Из нынешнего заезда меня больше беспокоит импульсивный молодой человек. Этот переживает разрыв с девушкой. Почему я знаю? В его возрасте просто невозможно не поделиться этим. А дома пострадать было нельзя, обязательно надо ехать к чёрту на кулички. Как бы не оказался психом. Приезжают к нам и такие. Моя задача за ними приглядывать. Нет, я не доктор, просто живу в этом корпусе, а не с наркоманами. Если случится обострение у подобного, я должен сразу доложить Наталье Леонидовне. Она настоящий врач, сделает укольчик. Но, депрессия штука тяжёлая. В башку каждому не влезешь. Опять же погода здешняя угнетает. Тут здоровому как бы с ума не сойти. Вот их и тянет на скалу Прыгунов. Есть у нас такая. Место красивое до жути. Отвесный утёс выступает в море, внизу, по линии прибоя острые камни. Не было года, чтобы со скалы кто-нибудь не спикировал. Предупреждай, запрещай ходить туда, всё равно прутся, особенно как узнают. Быть здесь и не посмотреть?
Короче, отдыхающих здесь я отказываюсь понимать. Любование местными красотами хватает ровно на неделю, а то и меньше того. Потом начинает доставать дождь. Он не может не доставать, если идёт каждый божий день. Каждый! Какое-то божье наказанье. Я думаю, что над нами та самая дыра, через которую Господь устроил потоп. Её плохо прикрыли, вот и льёт постоянно. Как я мог раньше любить дождь? Всё хорошо в меру. За год он меня уже доконал. Иногда мне кажется, что следующим прыгуном с нашей замечательной скалы буду именно я.
Геннадий Ильич называет дождь слезами господними.
– Это он плачет о детях Иова, - поясняет он, перехватывая мой недоумённый взгляд.
– Какого Иова?
– сразу не понимаю я, - Того самого, что жил на этом острове? Чья часовня тут стоит?
– Нет, - вздыхает Геннадий Ильич, - не этого.
Весь вид его - немой укор мне дремучему.
– Я имел в виду библейского Иова, - говорит он.
– И что же такого набедокурил этот Иов? Если сам Господь плачет о нём? - подталкиваю к рассказу собеседника.
Сам-то я не верю библейским сказкам, интересно слушать моего перманентного шахматного соперника. Он иногда высказывает неординарные суждения по, казалось бы, не вызывающим сомнения вопросам. Уловка удалась, Геннадий Ильич оживляется:
– Не о нём, о детях его, - поправляет меня Геннадий Ильич, - Сам Иов жил просто замечательно, имел большую семью, был богат и, тем не менее (заметь!), помогал страждущим. Он считался праведником. Бог-Отец частенько ставил Иова в пример. Правду говорят: "Не высовывайся". Дьяволу надоело слышать похвалы праведнику, он и подначил Бога-Отца, мол, богатому, да счастливому Иову благочестивым быть легко. "А ну, как остаться таким в горе и нищете?" Поведясь на спор, Бог-отец разрешил разорить Иова, заставить страдать от болезней и голода, погубить семью его. И это ради спора!
– распаляется Геннадий Ильич, - Чтобы просто испытать праведника! Ты подумай! Убить двенадцать детей, от вполне взрослых, до малышей! Лишь бы кому-то что-то доказать?!
– Да, ладно, - искренне не верю я.
– Читай первоисточники, - строит назидательную мину Геннадий Ильич, - Читай, там всё написано. Загубленных детей Иова и оплакивает Господь. Так что здешние дожди очистительные.
Гляжу на него - вроде серьёзный человек, глава крупной корпорации, а несёт невесть что. Он и вправду верит в это?
– Праведниками всегда были единицы, - глядя поверх меня, продолжает разглагольствовать Геннадий Ильич, - Никакая религия, никакой прогресс не доведёт человечество до совершенства. Закон корыта.