Библиотекарь
Шрифт:
— Вот и славно, — язвительно усмехнулась волшебная вещь. – Компания просто аховая. Нытик из другого мира, девка-маг, неадекватный говношар и прекрасное магическое зеркало, которое поумнее некоторых, между прочим. Когда выступаем?
— Сегодня вечером? — предложил я и, получив ожидаемое молчание в качестве положительного ответа, повторил чуть громче, констатируя факт. – Значит, сегодня вечером.
— Может все-таки утром? – растеряно улыбнулся Мортимер, но морда в зеркале категорично зашипела. – Ладно. Раз все не против, то я промолчу. И без вас проблем хватает.
— Не волнуйся,
— Знаю, — более благосклонно ответил колдун, предательски шмыгнув носом. – Простите, стар я. Сентиментальность и все дела.
— Ну блядь, он сейчас еще слюнявить всех полезет, — буркнуло зеркало и обратилось ко мне. – Тимка, тебе долго собираться?
— Нет. Котомку едой и полезными вещами набьем и я готов.
— Славно. А тебе девица?
— Аналогично.
— Вот и славненько. Про говношар тактично умолчу. Мухоморов по пути найдем,- по-хозяйски молвила морда, но замолчала, когда колдун подошел ко мне ближе и наклонился, уставившись темными глазами в зеркало. – Чего? Целоваться не буду. Бархотка закончилась, а от твоих слюней разводы появятся.
— Никто тебя не собирается целовать, грубая стекляшка, — улыбнулся Мортимер, беря вещицу в руку. – У меня появилась хорошая идея.
— Какая? Ох ты ж ебаный носок карлика-переростка, — пробубнило зеркало, наблюдая за тем, как в руке колдуна появился водоворот из желтых и оранжевых искр. Затаив дыхание мы с Изабеллой смотрели за тем, как волшебная вещь мягко плывет по воздуху прямо в центр кухни. Даже Колобок решился выпустить изо рта кусок обслюнявленного хлеба с маслом, подивившись странному зрелищу.
— Хуя се… — только и мог вымолвить он. Я с ним был абсолютно согласен.
Мортимер, побледнев, делал руками странные пасы, то ускоряясь, будто сумасшедшая мельница, то замедляясь, будто осьминог-наркоман. А зеркало словно растворялось в призрачной дымке, в которой изредка проскальзывали желтые и оранжевые искорки.
Хмыкнув, я подошел к Изабелле и тихо задал вопрос, знает ли она, что именно делает колдун. Девушка завороженно наблюдала за своим отцом и проигнорировала мой вопрос. Пришлось повторить его чуть громче, чтобы вернуть ее на грешную землю. Мотнув головой, Изабелла уставилась на меня голубыми глазами, полными откровенного недоумения.
— Что? – спросила она, смешно нахмурив брови. Я еле сдержал язык в узде, чтобы не заметить очевидный факт. Она хмурилась точно так же, как и Мортимер.
— Что делает Мортимер? – терпеливо повторил я. – Тебе известна эта магия?
— Да. Но только в теории. Я никогда еще не наблюдала за трансфигурацией разумных предметов.
— Трансфигурация?
— Ага. Преображение или видоизменение, если тебе так понятнее.
— Я знаю перевод, — хмуро буркнул я, стараясь не выглядеть полным неучем. – Латынь же.
— Да. Так называется особая форма магии. Я не знала, что Мортимер владеет ей. Во всей стране не найдешь и пары магов, кто успешно применяет эту форму, — тихо ответила девушка. – Тем более, применяет ее к предметам, а не к живым существам. Смотри, кажется, у него получается.
— Ущипните меня за соски, — промычал я, смотря на то, как от волшебного
— Ну охуеть теперь, — пробормотал подросток, осматривая себя. – Ну ты выдал, Великий Колдун, ебать меня вишневым черенком.
— Ага… — пробормотал Мортимер, обессиленно падая на табурет и сжимая в руке маленькую копию волшебного зеркала. — Separationem entia.
— Разделение сущностей? – переспросил я. Колдун вымученно улыбнулся и кивнул.
— Да. Слишком опасно отправляться в путь с темным артефактом. И я рад, что мне удалось сделать то, что я успешно сделал.
Теперь на кухне, помимо меня, Мортимера, Изабеллы и Колобка, стоял еще и толстячок, изумленно осматривая себя и забавно взмахивая руками при обнаружении очередной, важной для него детали. Если бы я не видел ранее морду в зеркале, то сроду бы не догадался, кто стоит передо мной. Думаю, Изабелла испытывала схожие чувства, потому как ее взгляд сейчас лучился неподдельным уважением к колдуну.
Мортимер, налив в кружку кипятка, с наслаждением сделал глоток и, коротко кашлянув, привлек внимание всех присутствующих. Только частица волшебного зеркала по-прежнему не обращала ни на кого внимания.
— Блядь. Это что такое? – пропыхтел подросток, трогая подтяжки.
— Подтяжки, — ответил Мортимер, явно наслаждаясь делом рук своих.
— Вижу. Это, блядь, что такое? – палец новоприбывшего уткнулся в шорты.
— Шорты.
— Нет, это не шорты. Это пидрюльные трусики танга, — ругнулся он. – Мортимер. Может, сделаешь одолжение и покрасишь их в леопардовый цвет? Тогда все пидарасы страны выстроятся в очередь за моей пухлой жопкой.
— Мне понятна твоя растерянность, — ответил колдун, не отрываясь от чая. – Ты привыкнешь. Трансфигурация всегда вызывает противоречивые эмоции у разумных артефактов.
— Обалдеть, — подал я голос, на что тут же получил ушат критики измененного зеркала.
— Обалдеть?! Это все, что ты сказать можешь? Тут подходят более сильные слова. Охуеть, ебануться, уебите меня картошкой, насрите мне в рот и так далее. Обалдеть, блядь? Ругайся уже как мужчина, ёб твою мать!
— Угомонись, — поморщилась Изабелла, весьма тонко относившаяся к любым проявлениям ругани. – Хозяин, а у него… неё… у этого создания имя есть?
— Должно быть, — моментально откликнулся Мортимер. – Предоставлю ему выбор.
— Выбор, блядь, он мне предоставляет, — буркнул толстяк, опасливо присаживаясь на табурет. – А мнения моего по поводу трансфигурации спрашивать не надо? Думаешь, если я волшебная вещь, то у меня чувств нет? Хуй там. Я такой чувствительный, как толпа пидарасов на концерте Джастина Бибера.
— Кого? – переспросила Изабелла.
— Известный певец и трубадур в моем мире, — пояснил я. – Его не очень любят мужчины и вообще частенько относят к голубым.