Бич Божий
Шрифт:
— Ясно мне всё с тобой. За себя, за товар и немую должен заплатить полдинария.
— Дорого, господин! — возразил ему возчик. — Мы всегда отдавали на четверть меньше.
— Поперечь мне ещё! — рассердился тот. — Живо разверну — да ещё и всыплю!
— Вот порядки, — закряхтел молодой человек, доставая монету. — Скоро золотник будут брать за вход.
Наконец телега проехала, и колёса её застучали по булыжникам мостовой.
— Ну, Базинда, прощай, — улыбнулся юноша. — Или как тебя?
— Это не имеет значения, — женщина взмахнула рукой. —
— Пустяки. Я желаю вам проучить супруга как следует.
— Да уж, постараюсь...
...Между тем Цимисхий принимал Варду Склера. Чернобровый атлет выглядел гигантом по сравнению с невысоким сидящим василевсом.
— Если б не твой приказ, мы бы взяли Преславу этой осенью, — говорил магистр и стратилат.
— Что поделаешь, Варда, обстоятельства вынуждают. Тёзка твой опаснее Святослава.
— Сила Фоки преувеличена. Войско его непрочно. Если дашь мне достаточно золота и вручишь полномочия награждать и миловать, я перекуплю и переманю всех его сторонников.
— Дай-то Бог! Если избежишь прямых столкновений — это будет прекрасно. Армия пригодится для возврата на север.
— С твоего позволения мы четыре дня отдохнём и понежимся в спальнях своих любимых, а десятого выступим.
— Делай всё, как считаешь нужным, — Иоанн подошёл к магистру и тепло сжал его за плечи; рыжий армянин доходил армянину-брюнету максимум до ключицы.
В это время дверь палаты открылась и, стуча грозным посохом, к Склеру и Цимисхию быстро приблизился евнух Василий. На его морщинистом жёлто-пергаментном лице был написан ужас.
— Чрезвычайное известие, ваше величество, — сообщил паракимомен. — Феофано сбежала с острова Проти. Ей каким-то чудом удалось проникнуть в Константинополь.
Варда рассмеялся, а Цимисхий сморщился:
— Где она сейчас?
— В храме Святой Софии. Требует свидания с вашим величеством. А в противном случае обещает присоединиться к Варде Фоке.
Иоанн стиснул зубы:
— Взять её немедленно. И отправить куда-нибудь... с глаз долой! Видеть не желаю!
— Ваше величество, вы же знаете: тот, кто находится в храме Святой Софии, неприкосновенен.
— Мне плевать на правила!
— Будут осложнения с патриархом. С Полиевктом покойным мы бы договорились, он всегда не любил Феофано, а Василий уж больно прямолинеен, для него церковные догмы — свет в окошке.
Василевс пояснил Варде Склеру:
— Дело в том, что Полиевкт умер вскоре после коронации, а меня нелёгкая дёрнула сделать патриархом рядового монаха, чистого, святого, мученика-аскета из Скамандринского монастыря. А теперь Василий нам проел печёнки: всех извёл постами да службами.
— Как же поступить с Феофано? — нервничал председатель сената.
— Делай с ней что хочешь. Склер тебе поможет. И сегодня же к вечеру быть её в Константинополе
— А куда отправить? Вновь на Принцевы острова?
— Пет уж, хватит. Выбери какой-нибудь монастырь, из которого нельзя приплыть даже за неделю.
— Например, Дами в Армении, — пошутил Варда Склер.
— Кстати, да. Уж оттуда Феофано не убежит.
— Ты суров с ней, Цимисхий, — покачал головой магистр и стратилат. — Как-никак, Феофано — императрица, мать наследников и твоей родной дочери.
— Это никого не касается, — огрызнулся тот. — И прошу называть меня не на «ты», а на «вы» и «ваше величество». Хватит! Все свободны! Вы мне надоели.
Евнух с полководцем вышел из палаты.
— Что, поехали к храму? — обратился к первому министру Склер.
— Да, пожалуйста, помоги выманить её. Феофано ненавидит меня, и реакция на мои слова будет однозначной. Может быть, с тобой станет говорить. Чтобы не возникло трений с патриархом, надо убедить её выйти добровольно.
— Ну, попробую...
В храме было полутемно, горели свечи. Свет струился из узких окон — в основании купола, сзади за алтарём и на боковых галереях. Слабо золотилась мозаика. Солнечные блики медленно ползли по мраморному полу, по высоким колоннам нижней и верхней галерей, по изображению Девы Марии с Младенцем на руках. Каждый шаг был усилен мощной акустикой.
— Феофано! — сказал гигант. — Это я. Варда Склер. Выходи — потолкуем.
Голос её раздался сверху; из полумрака: женщина была на втором этаже.
— Я прошу прийти Иоанна. Буду говорить только с ним.
— Иоанн не придёт: он себя плохо чувствует... Если хочешь, я доставлю тебя к нему.
Смех задребезжал в каждой сфере храма: злой, ехидный.
— Ишь, чего захотел! Если я покину стены Святой Софии, ты меня арестуешь или даже убьёшь.
Варда переждал и ответил веско:
— Ну, во-первых, было бы наивно полагать, что охранники Василия Нофа не осмелятся осквернить Божий храм. Если ты не выйдешь, так оно и будет. Во-вторых, пойми: шансов у тебя никаких. Если ты доверишься мне, выйдешь без насилия, я тебе гарантирую не только жизнь, но и встречу с Цимисхием. Остальное — зависит от тебя и от Господа.
После паузы голос произнёс:
— Дай немного подумать, Склер.
— Хорошо. У тебя имеется четверть часа, — и магистр покинул церковь.
Выйдя за ворота и сощурившись от яркого солнца, он сказал первому министру:
— Будет всё нормально, и она согласится. Только при условии, что Цимисхий попрощается с ней перед ссылкой в Армению.
Евнух покусал коричневую губу:
— Иоанн снова озвереет. Он, как сделался василевсом, стал такой капризный...
— Ничего, потерпит. Дипломатия выше чувств. Но зато получится без скандала, тихо. Отправляйся в Вуколеон и сумей Цимисхия убедить. Мне оставь трёх своих гвардейцев. Я императрицу доставлю.