Бич Нергала
Шрифт:
Его замысел городские стражника разгадали не раньше, чем в стене появился круглый темный пролом. Гнилые доски разлетелись под натиском огромного варвара, как под ударом стенобитной машины. В трапезной и во дворе заорали, кто-то метнул через окно копье, оно отщепило кусок доски от края пролома, загремело об пол, и древко ушибло ноги двоим стражникам. Люди Сафара бросились в пролом, в пустую сумрачную комнату, там в углу зиял черный прямоугольник люка, а рядом валялась откинутая крышка. Из отверстия разило плесенью, гнилыми овощами. Стражники подбежали к люку, один из них опустился на корточки, спрыгнул и утонул по лодыжки в чем-то рыхлом, мокром; с писком бросились разные стороны испуганные крысы. Темно, хоть глаз коли! Водя перед собой руками, стражник двинулся в ту сторону, где тьма была самой чернильной; правая нога
В добром броске копья от постоялого двора, по ту сторону неопрятной улицы, около приземистого дома в необитаемом курятнике взлетели две половицы, разметали истлевшую солому и помет. Из лаза выбрался рослый вооруженный мужчина, с его ног стекала отвратительная буро-зеленая жижа. Он спокойно вышел из курятника, пересек заросший сорняками огород, перемахнул через плетень, обмазанный глиной, и очутился в тесном безлюдом переулке.
В кошельке на поясе Конана позвякивали золотые и серебряные «токтыгаи», а его путь вел к захудалому шорному рынку на северной окраине Бусары, где перед доходом на Каи-Хана он покупал лошадей и сбрую для своего отряда и свел знакомство с барышниками, которых торговля с конокрадами научила держать язык за зубами.
Глава 8
В неглубоких нишах огромного тронного зала светили масляные лампы, расточали вокруг сладковатый чад. На длинном пиршественном столе горели длинные свечи в роскошных медных канделябрах, инкрустированных жемчугом и гагатом. Уцелевшие тени боязливо прятались по углам, под мебелью, за портьерами.
На что ни падал взгляд Зивиллы, все навевало мысли о былой славе когирцев, маленького смелого племени, родственного доблестным аквилонцам, племени, которое в стародавние времена воевало со свирепыми пиктами и, брошенное на произвол судьбы соседними кланами, непременно погибло бы, если б мудрые вожди не увели его на юго-восток. Труден был тот поход через земли полудиких воинственных предков нынешних офирцев, кофийцев, шемитов, немало осталось безымянных могил вдоль степных дорог и на горных перевалах, пока не возник крошечный городок с высоким палисадом на излучине полноводной реки, в благодатном краю, населенном в ту пору лишь кочевыми охотниками-гирканцами. Неласково встретили кочевники пришельцев-северян, и не один десяток лет приходилось аквилонским переселенцам распахивать и мотыжить новообретенные поля под охраной дружинников, ветеранов приснопамятного похода. Так появился Даис – островок оседлой жизни в океане кочевой.
А потом южнее Даиса через соседние страны пролег и быстро обрел громкую славу Великий Путь Шелка и Нефрита, и вдоль него в считанные десятилетия выросли богатые, многолюдные города. Невдалеке от границ Когирского королевства объединенные племена южных гирканцев, вошедших во вкус оседлости и торговли, воздвигли города Самрак и Бусару, и те сразу подверглись набегам алчных степных разбойников. Тогда дальновидные когирцы предложили правителям молодого Нехрема военный союз, который был с благодарностью принят и просуществовал две трети столетия.
За это время вокруг Даиса поднялась мощная каменная стена, и глубокий ров с водой превратил его в остров. А затем Путь Шелка и Нефрита вдруг повернул к югу, минуя горные владения лихих и непредсказуемых афгулов, и вольный Когир очутился далеко в стороне от знаменитого купеческого тракта. Караваны с товарами по-прежнему шли через Самрак и Бусару, но лишь по весне, когда выходили из берегов горные реки на юге. Нехремские города процветали, а Даис хирел, ибо редкий купец рисковал приближаться к Северо-восточной нехремской границе, которую непреклонная воля Самрака наглухо закрыла для торговли.
И тогда властелину Когира пришлось поступиться властью ради благополучия подданных. Он принес клятву вассала нехремскому царю, и эмбарго было снято в тот же день. С тех пор Даисом управлял наследственный губернатор, платил налог в царскую казну и набирал рекрутов в нехремскую регулярную армию, зато когиряне не бедствовали, а главное, у новых царей хватало здравомыслия не покушаться на их жизненный уклад, религию и обычаи.
Гегридо, герцог Эдийский, пятый наследственный губернатор, сидел напротив Зивиллы в широком ореховом кресле, обитом темной замшей. При виде страшных кровоподтеков на лице племянницы глаза его то и дело увлажнялись слезами, но настоятельный
– Зивилла, дорогая моя, я тебя не понимаю! Кто вложил в твои уста изменнические речи? Мои доблестные предки связали свою судьбу с Нехремом, и какое мне дело до слабости Токтыгая, до скудоумия его воевод? Когир никогда не отступится от клятвы! И я не отступлюсь! Думаешь, ты первая пришла ко мне с подобными уговорами? Чуть ли не каждый день я слышу советы от доброхотов: разорви кабальный договор, отправь послов в Агадею, припугни Токтыгая союзом с Апом. Трое из этих советчиков уже пороты кнутом на главной площади, и только уважение к памяти покойного барона Ангдольфо спасло его дерзкого сына, твоего телохранителя, от подобной участи. Я приказал вышвырнуть его за крепостные ворота и травить мастифами, если он еще когда-нибудь объявится в Даисе.
Не иначе, апийские выродки, надругавшиеся над тобой, повредили твой нежный разум! Да поразит меня огненными стрелами благословенный Митра, если я хоть на миг соблазнюсь выгодами предательства! Не бывать сему! Я исполнен страстного желания отомстить негодяям из Кара-Апа, мучителям беззащитных женщин, убийцам ни в чем не повинных крестьян. Завтра же утром я разошлю во все замки герольдов, отправлю на помощь бусарцам полтысячи всадников из своей дружины и мощный отряд легкой пехоты, и созову ополчение для похода на Кара-Ап. Готов побиться об заклад, Каи-Хан утратит воинственный задор, как только узнает об угрозе своим тылам. Вот увидишь, мы еще будем гоняться за ним по степи, как за перепуганной антилопой, и собирать брошенную добычу. Когиру не впервой обламывать клыки степным волкам.
Речь Гегридо звучала несколько высокопарно, но гневный блеск в глазах не позволял усомниться в искренности. «О, Митра! – с тоской подумала Зивилла. – А ведь он действительно это сделает! Разобьет Каи-Хана наголову, вернет Токтыгаю веру в себя, и нехремская конница ураганом обрушится на Кара-Ап, а там…» Ей представился Ангдольфо, лежащий с раскроенным черепом среди развалин глинобитного «дворца», и она невольно передернула плечами.
– Почему ты не хочешь понять, дядя, – хрипло вымолвила она, и горло отозвалось острой болью, – что у Даиса нет выбора? Вернее, он есть, но только между достойной жизнью и нелепой гибелью. Апийские негодяи обречены, они уже почти сыграли свою роль. Теперь на сцену выйдешь либо ты, либо тот, кто стоит за Каи-Ха-ном – Абакомо, молодой король Агадеи. Он умен, честолюбив и могуществен. Его страна давно ни на кого не нападала, зато с успехом отражала все нашествия, и теперь, насколько я понимаю, решила навсегда положить им конец. Агадейскому королю нужны мирные соседи, и у него есть все средства, чтобы ими обзавестись.
– Пойми, – продолжала она, смочив небо глотком вина, – если мы не встанем на его сторону, под этими стенами очень скоро появится армия, которую не остановит никакая сила. Не будет ни резни, ни грабежа, просто сюда войдет десятник или сотник в серых доспехах, сгонит тебя с этого кресла и посадит в него сатрапа из твоей ближайшей родни. Может быть, даже меня. Но есть в другой вариант, он сложнее, зато сулит гораздо больше почета и выгоды. Ты начинаешь прямые переговоры с Каи-Ханом, и вскоре Токтыгаю доносят, что в орде появилась когирская конница. Старик, совершенно потеряв голову от страха, шлет в Даис своих вельмож, они возвращаются с твоим требованием пересмотреть Самракский Договор, иначе-де ты не удержишься от соблазна заключить военный союз с Кара-Апом. Разумеется, это не более чем блеф, но Токтыгаю о том знать вовсе ни к чему. Он непременно схватится за голову – вокруг Бусары смыкается осадное кольцо, а в Самраке на глазах разлагается от безделья и жутких слухов большая, но деморализованная армия. И тут на выручку нехремскому престолу являются агадейцы. Они берутся отговорить Даис от опрометчивых шагов, в считанные дни вернуть нехремской армии боеспособность и привести под знамена Токтыгая отряд горногвардейцев, которые покарают двух своих ренегатов, доставивших старцу такое количество неприятностей, а заодно разберутся с Каи-Ханом и его шайкой. За это они потребуют сущий пустяк – долговременный мирный договор на условиях Агадеи, и, как гарантию его соблюдения, несколько агадейских отрядов в составе гарнизонов главных нехремских крепостей и Даиса. Когда этот договор будет подписан, разбойничьему промыслу Апа придет конец.