Бифуркатор
Шрифт:
Я предполагал, что охранник, завидев этот балаган, начнёт кричать и выгонять всех по-дозрительных личностей, но тот лишь прохаживал вдоль рядов, скучно поглядывая на толпу, и зевал.
– Боже мой, Стёпка, я в аду, - стонаю я.
– Ад только начинается, - отвечает друг.
– Тебя ещё убивать не пробовали.
Я щурюсь. А вдруг в толпе спрятались агенты доктора Вечности? Например, тот самый бомж. Может, он лишь притворяется, что пьян и что спит. А мальчик, выпрашивающий деньги? Скрылся сейчас где-нибудь в толпе и следит за нами, готовый
Мои мысли прервал Серый. Он вернулся и сел рядом.
– Это какой-то кошмар, - простонал он, разглядывая билеты.
– Я полностью с тобой согласен, - говорю.
– В общем, билеты, твари, очень дорогие. У меня ушла большая часть денег. Взял до Сызрани купе и до Питера. От Сызрани до Москвы поедем на плацкартах. Там купе вообще за поднебесные цены. Ещё время неудобное, чёрт меня дери. Кто только придумал такие переезды!
Сергею приходится кричать, чтобы его хоть чуть-чуть было слышно в толпе.
– Сейчас у нас самый лучший поезд, - говорит он.
– Кисловодск-Новокузнецк. Номер 059. Но отправляется, падла, только в 22.14.
– Это аж в одиннадцатом часу???
– у меня глаза на лоб лезут.
– Только же обед.
– Знаю.
– А пораньше маршрутов не было?
– спрашиваю.
– Иди и поищи, - зло ворчит Сергей.
– Это расписание составлял какой-то козёл! Это ещё не самый худший вариант. В Сызрань мы приедем в половине четвёртого утра. А следующий поезд в половине третьего дня.
– Что?
– Я задыхаюсь.
– И что мы будем делать почти двенадцать часов в незнакомом городе?
– Похоже, танцевать и плясать!
– опять ворчит Сергей.
– Из Москвы в Питер куча поездов, но билеты раскуплены, хотел взять на четыре дня, так там одни сапсаны ходят. На них денег в два раза больше надо. Взял на шестьдесят четвёртый поезд. Но тоже придётся ждать долго. Часов четырнадцать.
– Это капец!
– я хлопаю себя по лбу.
– Теперь у доктора Вечности точно будут шансы нас убить!
Я злюсь на Серого. Понимаю, что он совсем не виноват, но он покупал билеты, а значит, злиться надо только на него.
– До поезда ещё больше шести часов, - говорит он.
– Предлагаю слинять отсюда.
– А это целесообразно?
– спрашивает Стёпка.
– Нас хотят убить, помните? Здесь народу полно. Никто не рискнёт. А сейчас уйдём, и нас схватят где-нибудь в пустой улочке.
Сергей хмурится.
– Ну значит, будем держаться поближе к народу, - говорит он.
С одной стороны Стёпка прав, но с другой - я не хотел оставаться в этом чёртовом во-кзальном балагане. И мы уходим. Рядом с вокзалом тусоваться негде, разве что только на стадионе Локомотив, который сейчас закрыт. Поэтому мы поездили по городу. Поужинали в кафешке. Держаться близ толпы - несложная задача, пока не наступило девять вечера и народ начал редеть.
Тогда решили выдвигаться обратно на вокзал. Тем более, наш поезд отходил уже через час с четвертью.
Народу в павильоне поубавилось,
Смеркалось.
Снаружи вокзал гудел угнетающими звуками: двигались локомотивы, с едким шипением вырывались пары. Техногенный пейзаж обволок душу депрессией. Лица небольшой кучки людей на перроне пропитаны безысходностью, будто они пустились в последнюю поездку их жизни. В десяти метрах от нас старушка обнимала молодую парочку и плакала.
– СОСТАВ ПОЕЗДА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ, КИСЛОВОДСК-НОВОКУЗНЕЦК ОТПРАВЛЯЕТСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ С ПЕРВОГО ПУТИ!
– сообщает холодный женский голос из динамиков, а мы уже мчимся по перрону в поисках одиннадцатого вагона.
Хмурая толстенькая проводница проверяет наши билеты и паспорта, объясняет, что у нас пятое купе и пропускает внутрь.
Я будто попал в тюрьму. Узкие проходы, мрачный свет, спёртый воздух. Через пять се-кунд я уже хочу вырваться наружу, но меня сзади подталкивает Серёга. Пятое купе встречает меня раззявленной дверью. Внутри полумрак, а в воздухе будто витает смерть. Я осторожно сажусь и испуганно прислушиваюсь к звукам.
В соседнем купе кто-то переговаривается, слова размываются, долетая до ушей невняти-цей, пугая ещё больше.
– Где-то здесь должен быть свет, - проворчал Серый и принялся обыскивать стены. Его торс занял почти весь проход между кроватями. Как же здесь тесно. Неужели народу так нравится ездить на поездах? Мы же живём в двадцать первом веке, изобрели самолёты!
Когда щёлкнул выключатель, и едкий свет залил наше купе, сгущая мрак за окном, Стёпка произнёс:
– И лучшего способа нас убить нету.
– В смысле?
– хмурюсь.
– Посмотрите, купе рассчитано на четверых, а нас трое. Покупаешь билет в наше купе, и накрываешь как котят.
Холодный страх на секунду остановил сердце. Стёпка, как всегда, прав.
– Будем надеяться, что они до этого не додумаются, - говорит Серёга.
– Уж кто-кто, а доктор Вечность как раз может, - вздыхает Стёпка и потирает плечи.
Через какое-то время поезд трогается. За окном едва мелькает станция, внутри туда-сюда снуют люди, даже не обращая на нас внимания.
– Думаю, стоит запереться, - вздыхает Серёга и прикрывает дверь в купе. Мы остаёмся в тишине. Слов нет, только пустое одиночество, страх и предчувствие смерти.
– Хорошо, что к нам больше никого не подсадили. Может, до Сызрани так и будем ехать одни, - пытается поддержать разговор Серый.
Кровати уже застелены, от белоснежного белья исходит запашок крахмала. Предполагаю, что на этих простынях поездил не один десяток человек.
В ближайшие два часа знакомлюсь с устройством поезда. Туалеты кажутся тесными и грязными, а когда узнаю, что все какашки летят на дорогу, живот сковывает смех.