Бифуркатор
Шрифт:
– Пойдём!
– восклицает братишка.
– Скорее. Я хочу домой.
И мы идём. Солнца уже нет, небо сгущает сумерки, а две фигурки медленно ковыляют к дому мимо мрачных коттеджей, которые уже не отбрасывают тени, они все погрузились в неё. На середине пути в окнах зажглись лампы, а мы молча держим путь к нашему кварталу. Сердце щемит, страх дрожит где-то под солнечным сплетением. И молчим. Я хочу побыть с собой наедине, а Андрюшка, видимо, до сих пор не верит в своё возвращение.
Путь пролегает мимо дома Герундовых. Отец семейства сразу замечает
– Тёмка! Тёмка!
– голос у него плаксивый, а когда мужчина приближаются, замечаю его бледность и грусть, будто за несколько дней он превратился в глубокого старика. Он обхватывает калитку и сбивчиво говорит: - Что такое? Что с вами было? Где вы пропадали четыре дня, чёрт возьми? Сергей вернулся утром один, без Стёпки, и молчит. Твои родители сегодня...
Потом мужчина осекается. Видимо, узнаёт в моём спутнике Андрюшку.
– Я спасал брата, - говорю. На этих словах Андрюшка, которого я веду, обхватив за спину, обнимает меня и затравлено глядит на главу семейства Герундовых.
– А где пропадал Сергей, думаю, он вам сам всё со временем расскажет. А теперь, извините, можно отложить переговоры до завтра? Я очень хочу снова увидеть родителей!
– Но где Стёпка?
– спрашивает мужчина.
Его больше нет, - хочу сказать я, но вижу перед собой растрёпанного старика с глазами полными надежды, и слова тугим комом застревают в горле.
– Я... думаю, что Сергей знает. Спросите у него, - говорю и старательно удаляюсь от ка-литки Герундовых. Братишка хромает справа.
– А знаешь, - вдруг говорит он.
– Нога уже не так сильно болит. Даже наступать немножко могу.
– Богатырь, - усмехаюсь.
Андрюшка открыто улыбается и бросает вперёд жадный взгляд. Через дорогу теплится огонёк окон нашего дома.
– Тёмка, а я... больше не пропаду вот так в одном дне?
– спрашивает Андрюшка.
– Больше никогда. Ни разу в жизни, - отвечаю, и мне кажется, что не вру. Вряд ли Твари захотят вновь сделать бифуркатором одного и того же мальчика.
– Пошли быстрее, - требует Андрюшка.
Мы пересекаем дорогу - скорость брата заметно увеличивается - и входим в прохладный сад нашего двора. Пара десятков шагов до крыльца, две ступеньки, и вот мой кулак зависает над дверью. Надо стучать, но всё равно страшно.
За меня стучит Андрей.
В глубине гостиной что-то громыхает, тяжёлые шаги бегут к двери и на пороге прорисовывается силуэт отца.
– Тёмка!
– восклицает он, глядя прямо на меня, а потом переводит взгляд на Андрюшку и застывает.
– Андрей.
– Привет, пап, - улыбается братишка.
– Я пообещал, что всегда буду защищать его, - говорю.
– И я всё-таки спас его.
За спиной отца появляется тоже постаревшая растрёпанная мать, только что спустив-шаяся с первого этажа. Андрюшку, кажется, она ещё не видит, зато видит меня.
– Тёмка! Тёмочка!
– причитает она, пересекая прихожую неслышно, словно эльф.
– Иди сюда! Дорогая, иди сюда! Ты посмотри, кого он привёл!
– Отец отходит
– Андрюша. Андрюшенька, - охает она, и откидывается на столешницу.
– Петя, мне плохо. Я сейчас упаду.
Отец кидается к матери и хватает её за плечи.
– Сердечных накапать?
– Капель пятнадцать, - просит мама, и губы у неё и правда какие-то синевато-бледные. Тем временем, мы с Андрюшкой входим, и я тихо закрываю дверь.
– Мама! Папа!
– восклицает мелкий.
– Ну чего вы такие грустные все! Я же вернулся!
– потом он открыто улыбается и раскрывает объятия, совсем как Николай Басков после очередного эпичного концерта. Мне самому хочется обнять брата и потрепать по холке.
Мама хватает протянутый отцом стакан и залпом выпивает капли. Не дожидаясь пустой посуды, папа бросается к нам и обнимает Андрюшку. Тот смеётся, но пару раз вскрикивает от боли, потому что косяк задевает его больную лодыжку.
– Боже мой! Боже мой! Мои дорогие! Мои родные!
– Мать кидается обнимать отца с Андрюшкой.
Ну вот, начались обнимашки и целовашки, а я, улыбаясь, неслышно проскальзываю ми-мо родителей в гостиную. Там хватаю конфетку со стола, разворачиваю её уже у окна, глядя в темноту. Передо мной на стекле мысленно вырисовывается силуэт Стёпки.
– Я всегда с тобой, - шепчу.
– Пожалуйста, найди выход. Выберись из этой ситуации. Ты можешь! Пожалуйста.
*******
В гостиной тишина, недопитый чай в кружках давно остыл, конфет съедено не много. На одном кресле сижу я, на другом - Андрюшка с задранной штаниной на правой ноге. Мать обработала опухоль какой-то мазью. Обнимашки и целовашки закончились. После них позвонил отец Стёпки, попросил всё ему объяснить, но рассказывать тогда было нечего. Потом заварили чай и вот...
Родители держаться за руки на диване и смотрят на нас разными взглядами: отец хму-рится, мать изумлена. Пока я рассказывал выдуманную историю, отец Стёпки позвонил ещё раза два, а последний звонок вообще вывел моего папу из себя, и он ответил резко.
– Собственно, вот короткая история о случившемся, - пожимаю плечами и отхлёбываю холодный чай.
– Ты безбашенный, - говорит отец.
– Кто хоть тебе написал? Ты помнишь номер? За этих тварей можно зацепиться?
– Ничего нет, - пожимаю плечами.
– Телефон у меня отобрали, а письмо я удалил. Адреса в Питере не знаю. Они везли нас с мешками на головах.
Отец вздыхает и потирает лицо руками.
– Боже. Что мы теперь скажем Николаю? Он Маринку потерял две недели назад, а тут ещё и сын. Ты уверен, что Стёпку убили насмерть?
Поджимаю губы.
– Да, - киваю.
– Попали в голову потому что.
– А как обратно возвращались?
– спрашивает отец.
Вот тут у меня слабинка. Обратной дороги по сути не было. Твари переместили меня мгновенно, но я придумал, что в тот же день уехали прямым до Саратова. Существует ли такой рейс, и прокатит ли отговорка с полицией?